Зло именем твоим
Шрифт:
— Вас понял, сэр. Спасибо, сэр!
* * *
— Готовность. Разбираем цели.
— Грузовики?
— Отрицательно. Работаем по мягким целям. [57]
— Понял.
Для упора снайперы использовали свои квадроциклы — их начали использовать только в новом веке, и их использование привнесло в действия спецназа совершенно новую степень мобильности. Каждый спецназовец мог передвигаться со скоростью до шестидесяти миль в час, проходить там, где пройдет лошадь, и везти с собой до ста пятидесяти килограммов различного снаряжения. Шесть снайперов быстро разобрали цели.
—
Шесть бесшумных выстрелов в унисон — по шести наиболее опасным целям. Двое басиджей, у одного из которых был пулемет, которые залегли ниже по дороге, чтобы прикрыть саперов от подхода американских частей, умирают мгновенно. Падает один из саперов, еще один боевик на охранении, еще…
Второй сапер падает — и тут же начинает движение одна из автомашин, стремясь скрыться, пока есть хоть малейшая возможность.
— Автомобиль движется!
— Огонь!
Четыре тяжелые снайперские винтовки способны решить практически любую задачу по борьбе с бронетехникой, но тут происходит то, что всегда происходит в бою — то, что шло хорошо, внезапно превращается в полное дерьмо. Видимо, один из снайперов не рассчитал поправку на движение машины, целился по водительской кабине, но попал в кузов. И то, что было в кузове — моментально сдетонировало. Огненный, ослепительный, желтый с черными прожилками шар вспух на дороге…
* * *
— Громила-один, это Огайо, выйдите на связь!
— Огайо, Громила на приеме.
— Громила-один, вопрос — вы можете пропустить вперед разведывательную группу?
Первый лейтенант не понял вопроса.
— Огайо, вас не понял, повторите.
— Громила-один, вопрос — вы можете освободить дорогу и пропустить вперед разведывательную группу?
— Огайо, положительно, мы можем это сделать, прием.
— Громила-один, приказываю освободить дорогу для разведывательной группы, прием.
— Огайо, принято.
Танкисты недоуменно посмотрели друг на друга.
— Что они задумали, сэр? — недоуменно спросил заряжающий.
— Кажется, полковник хочет послать вперед легкие силы. Впереди что-то происходит.
— Но порядок выдвижения…
— Черт, я знаю. Впереди всегда идет танк. С тралом. Видимо, полковнику неймется, если он решил бросить в прорыв легкие части. Давай, Джо, пропустим «Страйкеров».
Танк, тяжело ворочаясь, сполз чуть в сторону — и через минуту мимо один за другим прошли три «Страйкера», два с крупнокалиберными пулеметами и один — машина огневой поддержки со стопятимиллиметровой пушкой.
Первый лейтенант проводил их взглядом.
— Джо, продолжаем движение. Мы и так здесь задержались больше, чем следовало бы. Я за пулемет. Что-то мне беспокойно…
* * *
— Все целы?
— Черт…
— Сэр, у меня что-то с прицелом. Кажется, он не работает.
— Ублюдки. Там пара тонн была, не меньше.
Желтые вспышки осветили долину — стреляли откуда-то из города, что смутно угадывался впереди. Через пару секунд — примерно в сотне метров от позиции разведывательной группы — встали первые минометные разрывы.
— Ракетная установка!
— Сматываемся! Живо! Мак, веди!
— Да, сэр.
Мак, прошедший курсы подготовки рейнджеров, привычно прыгнул за руль квадроцикла, на какой-то момент в голове промелькнула мысль, что он не заведется и они не смогут выйти из-под удара. Но нет — привычно, солидно зарокотал дизельный мотор, [58]свет фары привычно пробил тьму — его было видно только в прибор ночного в идения, потому что на фаре стояла специальная заглушка, пропускающая только свет невидимого спектра. Он вывернул руль и газанул, рассчитывая убраться отсюда так быстро, как только это возможно, он видел тропу, возможно, им удастся пройти по ней. Тропа вела в правильном направлении — они уйдут из-под обстрела, выйдут на господствующую высоту над городом, зачистят ее и дадут целеуказания основной боевой группе, которая подойдет позже. В любом случае — отсюда надо уходить, и как можно быстрее.
Они уходили быстро, не запустили дрон и не проверили, что перед ними — и поплатились. Квадроцикл взлетел по тропе, перевалился через гребень, уверенно пошел по едва заметной тропе, и тут метров с трехсот по нему ударил «ДШК». Коротко и основательно — словно молния сверкнула, соединив не замеченную вовремя огневую точку на склоне и пробирающийся по склону квадроцикл, — и квадроцикл, вернее то, что от него осталось, покатился вниз по склону вместе с тем, что осталось от пришедшего на иранскую землю американского разведчика.
Уничтожив головной дозор, «ДШК» ударил по остальной группе, которая, на свою беду, в основном успела пройти перевал.
* * *
— Огайо, я Роадраннер. Продолжаю движение в направлении новембер-виски. Признаков противника не обнаружено, боеконтакта нет.
— Роадраннер, вас понял, продолжайте.
LAV-25, он же Piranha — основное колесное боевое и разведывательное средство морских пехотинцев США — сейчас производится на той же основе Piranha-3, что и Stryker аэромобильных частей армии США, поэтому и ту и другую машину можно было называть «Страйкером». Тем более что морские пехотинцы вслед за армией добились-таки закупки нормального средства огневой поддержки — не миномета, установленного в кузове LAV-25 на месте десантного отсека, а той же самой «легкой огневой самоходной системы» — стопятимиллиметровой пушки на колесном шасси. Если раньше морские пехотинцы уделяли повышенное внимание огневой мощи, и на LAV-25 стояла двадцатипятимиллиметровая пушка «Бушмастер» — то теперь, после Ирака и Афганистана, ее сменил 12,7-миллиметровый пулемет с системой дистанционного управления. Тем самым американская боевая машина проигрывала даже устаревшему русскому БТР-80, вооруженному могучим «КПВТ», не говоря уж о БТР-90 с его тридцатимиллиметровой пушкой. Проблема в Ираке и в Афганистане заключалась в том, что сложно было обнаружить врага, а не отбиться от него, талибы почти не практиковали массированные открытые нападения на колонны и гарнизоны, как это делали моджахеды во время боев с Советской армией. С этими откровенно неповоротливыми, плохо вооруженными машинами морские пехотинцы США вступили в войну с регулярной армией, с армией государства, которое до этого восемь лет вело тяжелейшую войну с равным по силе противником, которое восприняло не только американскую, но и советскую доктрину ведения боевых действий, требующую подавлять врага не высокоточными ударами, а огневой мощью. Стоит ли удивляться тому, что произошло потом.
Морские пехотинцы ехали не на броне машин, как это делают русские солдаты, а внутри, под защитой брони. Внутри было удобно, швейцарская машина очень высокая и широкая, с удобным десантным отделением, у каждого бойца было индивидуальное кресло со специальными подставками под ноги, чтобы избежать перелома лодыжек при подрыве на мине. Впереди, в «зоне управления», ехали командир, наводчик, который смотрел на экран, куда выдавалась информация по тепловизионному каналу, и механик-водитель. Дорога здесь была довольно приличной, пусть местами засыпанной песком, — и бронемашины продвигались быстро.