Злодей
Шрифт:
— Это кабинет Джеффа.
— Кто такой Джефф?
— Муж Лидии.
— Кто такая Лидия?
Он усмехнулся.
— Ты даже не знаешь, на чьей мы вечеринке?
— Неа.
Зайдя внутрь, он закрыл дверь, и я была поражена, насколько маленьким оказалось помещение. В любом нормальном доме кабинет был бы огромным офисом, но в этом — нет. Комната была мужской и уютной в сравнении с изящным женственным стилем остальной части дома. Много темного дерева, темных тканей и большое количество книг.
Генри остановился возле стола Джеффа, наблюдая, как я
— Так зачем тебе понадобилась тишина?
Правильно.
Зачем.
Я замерла и неохотно повернулась к нему. Он решит, что я сошла с ума.
— Меня беспокоит, что ты ни с кем не флиртуешь.
Он удивленно поднял брови почти до линии роста волос.
— Прошу прощения?
— Не то, чтобы я этого хотела, — поспешила сказать я. — Но переживаю, что ты изменился ради меня.
К счастью, он выглядел скорее удивленным, чем сердитым.
— Конечно, я изменился ради тебя. Так же, как и ты для меня.
— Нет, я этого не делала, — удивленно выпалила я.
— Да, так и есть. — В его взгляде смешались любовь и желание. — Ты не хотела. Не верила. Но ослабила оборону, и дала мне это. — Он жестом указал между нами. Я затаила дыхание, и он продолжил: — Мне по силам не посылать женщинам сигналы, что они мне интересны, тогда как абсолютно не заинтересован. Или сделать так, чтобы ты знала, я хочу только тебя. И я смог, потому что ты приложила гораздо больше усилий, дав шанс человеку с не лучшей для моногамии предысторией.
Меня пронзила любовь к этому мужчине, я хотела рассказать об этом. И все же не могла. Может я и опустила защиту.
Но не всю.
Генри похлопал по большому столу.
— А теперь иди сюда.
Я вскинула бровь.
— Ты хочешь, чтобы я сидела на чужом столе? Что вы задумали, мистер Лексингтон?
— Просто хочу поговорить.
— Лжец. — Я ухмыльнулась, но пересекла комнату, к его удовольствию покачивая бедрами, и села на стол. Платье натянулось и задралось вверх по бедрам. Генри прищурился от порочных намерений, раздвинул мои ноги и втиснулся между ними. Я инстинктивно обвила ногами его бедра, наши глаза встретились, когда он скользнул руками под ткань платья по обе стороны от моих бедер. Он двинулся выше, поднимая платье, пока оно не собралось вокруг талии.
— Нам правда не стоит этого делать.
— А теперь еще раз с чувством. Дерзкая девчонка. Единственная, кого я вижу. — Его голос стал глубже от эмоций. — Всегда только ты, Надия.
Мной овладел собственнический порыв, я обхватила его за шею сзади, чтобы прижать его рот к своему. Он одобрительно хмыкнул, посылая вибрации по моему телу, когда ответил на требовательный поцелуй.
Я хотела пометить Генри. Погубить для любой другой женщины. Если когда-нибудь в прошлом он сбегал, чтобы заняться сексом на одном из этих проклятых мероприятий, я хотела, чтобы именно этот раз он запомнил больше всех других.
Генри прервал поцелуй, отстранившись только для того, чтобы схватить подол платья и дернуть его вверх. Я подняла руки, помогая. Наряд полетел ему за спину за пару секунд до того, как он расстегнул
Мои тяжелые груди набухли под пристальным взглядом, соски превратились в твердые камешки. Парень обхватил их ладонями, и я со вздохом выгнула спину, когда он начал их мять. Его прикосновение посылало жидкий огонь прямиком через мой живот и вниз между ног.
— Я скучаю по ним, когда не могу их видеть, — проворчал он голосом, полным обожания, заставляя меня затрястись от смеха.
— Ты точно одержим.
Генри абсолютно серьезно кивнул.
— Да.
Усмехнувшись, я накрыла его руки своими.
— Я голая лежу на столе какого-то аристократишки, Генри. Прямо сейчас у нас нет времени, для твоих восхвалений.
— Пообещай мне кое-что, и я ускорюсь.
Раньше я бы рассмеялась, но в его голосе и взгляде было нечто торжественное, и я молча кивнула.
— Обещай, что они мои. — Он сжал ноющие груди. — Потому что я люблю их и думаю, меня убьет, если когда-нибудь случится, что другой мужчина будет делать с ними вот так.
Я притихла.
Потому что мы оба понимали, что на самом деле он говорил не о моей груди.
Я так и не сказала Генри, что люблю его.
Не потому, что не чувствовала этого, а потому, что боялась его потерять, и признание, произнесенное вслух, десятикратно ухудшит ситуацию, когда он в конце концов уйдет.
Однако... это... это я могла ему пообещать.
— Да, они твои.
Его глаза вспыхнули, в ответ он нежно потянул меня за волосы, заставляя шею и спину выгнуться сильнее, поднимая мои груди ближе к своему рту. Он наклонил голову, его голодный взгляд встретился с моим. Я вздрогнула, взволнованная, увидев отражение собственничества в его глазах, прежде чем он сомкнул горячие губы вокруг правого соска.
Я застонала от расплавленного удовольствия, побежавшего по низу живота, и вцепилась одной рукой в его затылок, в то время как другой ласкала верхнюю часть его спины, желая, чтобы на нем не было чертова блейзера поверх рубашки. Слишком много слоев! Генри сосал жестко, вызывая резкие вспышки приятной боли, а затем лизнул набухший сосок, прежде чем перейти к другому.
— Генри, войди в меня, — прошептала я.
Он посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Сначала рот.
Я застонала, становясь еще более влажной от одной только мысли, но также прекрасно осознавая, что мы в чужом кабинете, и в чужом доме, окруженном гостями.
— Нас могут поймать.
— Знаю. Только представь, что сюда зайдут люди, пока я стою на коленях и вылизываю твою киску. — Его голос был грубым от возбуждения. — Нас бы осудили, но ночью они представляли бы тебя голой, извивающейся на столе с моей головой между твоих ног, и они бы так завелись, Солнышко. А как иначе? Ведь ты самая сексуальная штучка, которую они когда-либо видели в жизни.
Я была потрясена, как сильно меня возбудили его слова. Мысль о том, чтобы быть пойманными, стала вдруг невероятно волнующей. Возможно, позже, когда моя голова прояснится от похоти, мне будет стыдно, но сейчас все это так будоражило.