Злое небо
Шрифт:
Он встал и, задержав взгляд на моей полуобнаженной груди, вышел. А я осталась одна. Если не считать Тотошки, с какой-то рассеянностью смотрящего на меня.
– Черт! – выдохнула я, - и что это было?
Зверек тяжело вздохнул, и пригнул ко мне на кровать. Похоже, он понимал, когда его хозяйке плохо.
Генерал стремительно пересек коридор, спустился на несколько этажей вниз, и оказался на уровне, которое избегали практически все его сотрудники. Потому что его обитатель был странен, и пугающе далек от всего, что могло бы называться человечностью.
–
Дамир не почувствовал, как прежде, резкого холода. Скорее, это было робкое присутствие, ничего не имеющее общего с такой привычной всегда манерой существа давить на психику людей, угнетая их волю. Айван был здесь. Какой-то маленький, тусклый, едва различимый на фоне стены.
– Вы в порядке? – поинтересовался генерал, не решаясь подойти ближе и потревожить существо.
– Я не знаю, - голос существа был глухим и каким-то нерешительным.
– Что с вами?
Айван, точнее, сгусток все еще тусклого вещества, словно напрягся. Генерал видел перед собой, как будто бы сгорбленного, озабоченного чем-то человека, с поникшей головой и опущенными руками. Дамир отбросил неуместную в данной ситуации фантазию, и на месте человека снова был всего лишь сгусток. Он больше не переливался, не заставлял себя бояться. Он был болезненно-серого цвета, и, казалось, с каждым мгновением все больше становился прозрачным.
– Я потерялся, - медленно и нерешительно произнес.
– Не понимаю, - нахмурился генерал.
– Я сам себя не понимаю, - сгусток качнулся и почти скрылся из глаз. Однако Дамир был уверен, что он все еще здесь, - и поэтому прошу не мешать мне появляться у этой женщины.
– При чем здесь она? – возразил Дамир, внутренне напрягаясь. Все знали, что интерес существа к живому человеку не сулил тому ничего хорошего. Нет, когда ученые поняли, откуда идет опасность, они научились выводить людей из странного, пограничного состояния, в котором они оказывались, пообщавшись с Айваном. Но на таких людях словно бы оставалась его печать… Они становились не такими как раньше. Эти изменения были едва уловимы, их можно было списать на мнительность, или желания ученых видеть во всем проблему. Но Дамир был уверен – прикосновение к разуму подобных существ меняет человека навсегда. Он сам был тому примером.
– Я видел картинки. Ее картинки … жизни. Воспоминания, которые преследуют ее, когда она вне сознания.
– Сны. Вы видели ее сны, - поправил существо Дамир, проклиная себя за небрежность. Как он мог допустить, чтобы Айван заинтересовался Шанией? Для такого существа она всего лишь объект изучения. Что будет, если ему удастся ей навредить? Но как предотвратить эту ситуацию? Айвана невозможно удержать или заставить. Как можно пленить социопата, бестелесного, довольно капризного, бесчеловечного и почти всемогущего? Который не понимает и не хочет понимать никаких запретов, для которого нет слова «нельзя» И на которого влияют лишь два фактора: интерес ко всему необычному и чуждая, холодная логика.
– Они бы вам не понравились, - существо колыхнулось, будто подтверждая свои слова.
– С чего вы взяли?
– Я достаточно долго вас изучал. И, хотя, секреты разума этой женщины остались для меня тайной, я могу заключить, что практически любой из тех, кого
– Не хотите ли вы сказать, что Шания отдала вам свои кошмары?
– Непроизвольно. Думаю, я сам в этом виноват. Мне нужно было увидеть то, что вызывает в этой женщине такой страх.
– Значит, плохие сны больше не станут ее мучить? – оживился Дамир.
– То, что я забрал у других все еще со мной, - генералу показалось, что существо задумчиво повело плечами. Это было так по-людски и не присуще ему до сих пор… Неужели постепенно, под грузом чужих эмоций и чувств этот чужой всему человеческому инопланетный организм, начинает изменяться? И как он до сих пор мог этого не замечать? Привык за столько лет к тому, что перемены в их ситуации невозможны? Потерял веру? Перестал бороться?
Но то, что именно Айван стал причиной резких перемен в Шании генерала обрадовало. Если он действительно не сделал ничего хуже того, что говорит, и страхи капитана Перил больше над ней не властны…
Генерал не заметил, как существо застыло, словно в ожидании чего-то. Оно было по-прежнему тусклым и полупрозрачным, но голос звучал четко и настойчиво:
– Я хочу установить с ней контакт. Мне нужно ее изучить.
– Она не подопытная. И не доброволец, - напомнил генерал, угрожающе сверля взглядом Айвана.
– Я не нанесу ей вреда. У нее есть то, чем можно со мной поделиться, я это чувствую.
– Но зачем это ей? – генерала удивила настойчивость Айвана. Раньше он куда бесстрастнее относился к испытуемым объектам. Почему Шания? Чем она так его заинтересовала?
– Ее переполняют… эмоции. Разнообразные, невозможные, ужасающие, по своей силе. Я их попробовал лишь на мгновение. Они такие… вкусные. Генерал, вы всегда были рациональны, отважны и преданы своему делу. Ваши люди… их переполняет страх и разочарование. Или ненависть. Или желание оставить все и вернуться домой. Те, кого вы приводили ко мне, чужаки… вы их называете преступниками. Они меня не удовлетворили. Все просто и скучно. Но эта женщина другая. Она… Я не знаю, как вам, человеку это пояснить. Она будто сияет. И ее сны делают это сияние тусклым и едва заметным. Но стоит ей очиститься, как ее сияние становится ярким, переливающимся. Вам, людям, не дано такого увидеть, и понять.
– Я не могу позволить вам ее напугать, как в прошлую ночь, - отрезал Дамир, - спокойствие Шании это моя забота. Если она откажется увидеться с вами, это будет окончательным решением, и я ее поддержу.
– Она не откажется, - генералу на миг показалось, что существо затрепетало… от предвкушения?
24
Я снова почувствовала изменение температуры. Это был едва заметный холодок. По телу прошла дрожь:
– Айван? Это вы? – тихо спросила я.
Передо мной начал проявляться слабый туман. Сначала бледный, а после, когда туман начал принимать форму человеческого тела, светлый и очень яркий. Возможно, существо заметило, что я поспешила прикрыть глаза и тут же слегка потускнело.