Злое счастье

Астахова Людмила Викторовна

— Так отчего ж ты не бросаешься на меня с ножом? Ни разу не попытался изнасиловать и убить?

Хелит терпеливо ждала, что же ответит дэй'о, долго ждала.

— Я знаю, какое это счастье… желать кому-то одного лишь добра.

Сказал, не скрывая вызова. Мол, попробуй, поспорь со мной и докажи обратное. Если сможешь. Хелит спорить не стала. Зачем?

…«Почему не пришли униэн?» — спросил тогда Дракон.

«Они исполнены гордыни, — заявил надменно дэй'ном. — Ослеплены возможностью жить дольше всех»

«Долгая жизнь не благо и не подарок, — говорил Дракон. — Нет хуже муки, нет страшнее проклятия, чем долгая жизнь, лишенная смысла и цели, а потому униэн навсегда обречены искать достойную цель и вкладывать смысл в каждое свое слово и поступок».

«А остальные народы?» —

вопрошал дэй'ном.

«Нэсс будут всегда торопиться и жадно копить все, что сумеют заполучить — знания ли, силу ли, власть ли, веру ли. Зато справедливые ангай сумеют поделить накопленные знания, силу, мудрость и веру», — ответствовал крылатый змей.

«Что же останется на долю дэй'ном»?

«А вам — опередившим всех, но не сумевшим договориться меж собой, предстоит найти путь равновесия, — молвил Дракон. — И то будет самый сложный путь».

«Так помоги нам, о Бессмертный! Сделай нас сильнее, научи быть справедливыми и укажи цель!»

Но Дракон лишь молчал и улыбался, глядя на распаленного страстями и желаниями дэй'ном. Ибо был он мудр и не желал становиться пастухом для целого народа.

«С высоты моего полета вы все одинаково маленькие и хрупкие, но во всех вас есть теперь частица божественной сущности, позволяющая взлететь духом так высоко, как это только возможно, и дотянуться чувствами и помыслами до Престола Творца.»

«Чтобы летать, надобны крылья», — опечалился дэй'ном.

Засмеялся Дракон, засмеялся так, что тряслись горы, и реки выходили из берегов, а луны едва не оторвались от небесной тверди, а когда отсмеялся, сказал:

«Ты хочешь иметь крылья, глупый смертный? Ты их получишь! А я погляжу, как вы сумеете ими воспользоваться».

И стало так по воле его…

Сумерки нагнали путников, когда до Храма сталось идти всего ничего, а чтобы посмотреть на верхний край стены уже приходилось сильно задирать голову. За острые шпили башенок упорно цеплялся звездным крылом Небесный Дракон, готовясь снова узреть дела смертных.

Тут-то и подверглась испытанию на прочность непреклонная вера дэй'о в удачу. Уже перед самой стеной он вдруг почувствовал слабость. Итки присел на корточки, обхватил колени руками, и спрятал в них свое лицо.

Да кто он такой, чтобы пойти против самого Повелителя, против тысячелетнего храма, против всего Чардэйка?! Ничтожный уродливый червь! Солдатская подстилка! Грязное отродье недостойное жить и дышать!…

— Что с тобой?

Всю дорогу через горный перевал Хелит не уставала дивиться упорству и выносливости своего беловолосого друга. Он сам не кис, и её поддерживал всеми силами. Откуда только их черпал, непонятно. И вдруг такой срыв.

Хелит села рядом, крепко обняла юношу за плечи и прижала его голову к своей груди. Так же как много раз обнимала и жалела своего ребенка… своего маленького мальчика… свою маленькую девочку. И не важно, что случилось: двойка, разбитая коленка, умерший котенок или несчастная детская любовь. Зачем тогда вообще заводить детей, если их не любить и не жалеть?

— Итки! Пожалуйста!! Миленький! Я тоже боюсь, мне тоже страшно. Но мы уже пришли… поздно отступать… Итки, никто кроме тебя не сможет помочь Мэю… Итки!

Девушка трясла его плечи, пытаясь заглянуть в глаза, достучаться. Она целовала его в иссеченный шрамами лоб, в грязные щеки, в почти бесцветные щетинки ресниц. И звала по имени…

…Когда же тьма неверия уже почти сомкнула пальцы на горле Итки, пришла Заступница. Ласково, почти по-матерински коснулась спутанных волос на макушке и шепнула:

«Посмотри на меня, сынок», — исполняя заветнейшую мечту дэй'о.

Итки с величайшим трудом поднял голову и сквозь слезы увидел…

Да! Она стояла по колено в снегу — пресветлая и благая, синеглазая добрая богиня отверженных.

«Я пребуду с тобой, сынок. Не бойся, мой чистый мальчик! Ничего не бойся!»

А может быть, Итки напутал, и принял за неё униэн, его храбрую девушку-озеро, в чьих глубинах жила беда и боль, не меньшая, чем у самого дэй'о. Это уже не столь неважно! Главное, он смог победить страх, преодолеть себя.

Он посмотрел на темное небо, на звездного Дракона… возможно, его порадует, что самый ничтожный из народа его единственного ученика, научился быть сильным и не сдаваться, познал милосердие и благодарность.

— Хелит, ты ведь видишь мои… крылья? — спросил вдруг Итки.

— Вижу.

— Какие они? — голос его дрожал.

— Они… —

Хелит подавилась дыханием напополам со слезами. — Они… прекрасны…

Дэйо благодарно улыбнулся. Нет, леди Хелит и не подумала соврать. Его корявые обрубки были совершеннее, чем крылья всех драконов вместе взятых, а главное… самое главное… в её глазах, светлых и сияющих, как снежные вершины Лотримара, они и в самом деле были прекрасны.

Как без помощи светильника в кромешной тьме бывший помощник Главного Жреца отыскал замаскированную под сплошной камень дверь, для Хелит осталось загадкой. Но Итки безошибочно надавил на едва приметный выступ камня, и перед ними открылась дыра, дыхнувшая густым запахом плесени и сырости.

— Не отпускай мою руку, — шепнул дэйо, крепко зажал в руке замерзшие пальцы Хелит, и добавил, когда за их спинами захлопнулась потайная дверь: — Дальше мы пойдем молча!

Целую вечность униэн и дэйо шли по бесконечному темному узкому коридору. Девушка очень быстро утратила всякое чувство времени. В полной тишине и темноте все органы чувств сосредоточились на кончиках пальцев касающихся твердой от мозолей и бесчисленных шрамов ладони Итки. Его тепло да размеренное дыхание — единственная связь с реальностью и доказательство существования остального мира.

На самом деле Хелит впервые очутилась внутри культового здания. Не то, чтобы в Тир-Луниэне не было храмов, или униэн не уделяли внимания Великим Духам. Ито и Лойса поминались в разговоре регулярно и через слово. Однако назвать поклонением или даже религией их отношение к богам довольно сложно. Униэн чтили покровителей миропорядка в праздниках и торжественных церемониях, вроде Права Судии в Сагэллов День, но не более того. Ни жрецов, ни первосвященников, ни духовенства, как такового, в обществе униэн не наблюдалось, в отличие от тех же нэсс или ангай. В своих путешествиях по землям Исконного Тир-Луниэна Хелит несколько раз видела аскетичные сооружения наподобие первых древнерусских храмов с округлыми куполами и узкими незапертыми дверями, но без окон — храмы Тэнома — бога забвения, сна и насильственной смерти. Если человеческие страдания, причем любого происхождения, будь то: потеря близкого, неразделенная любовь, тоска и разочарование в жизни, становились невыносимыми, то несчастный заходил внутрь и никогда не возвращался. Как мать Мэя. Единственный приемлемый способ самоубийства для униэн.

К Ито Благой Перворожденной — Подательнице Жизни можно было обращаться везде в любой час дня и ночи. А еще, в особых местах росли Древа Барраса Щедрого, под которыми частенько справлялись свадьбы или заключались деловые и дружеские союзы. Сила Судии частенько воплощалась в виде родников и источников, поэтому об особо проницательных судьях и дознавателях говорили: «Напился из Сайгэллова ручья». Считалось, что где-то на севере, посреди горного плато стоит храм Лойса, но никто, в том числе самые дотошные хронисты не ведали точного места его расположения. Словом, жизнь теперешних сородичей Хелит была начисто лишена сколь либо существенной религиозности. Сакральную часть духовной жизни составляли волшебники, культурную — художники, поэты, зодчие и музыканты. И никто не брался толковать простому смертному Высшую Волю. То ли униэн оказались слишком свободолюбивы и самодостаточны, то ли просто не хотели, чтобы кто-то называл себя их пастырями и гнал, точно стадо в одном ему известном направлении. Боги занимались своими делами, люди своими, и никто никому не мешал грешить и каяться, не грозил карами и не обещал воздаяния.

А еще у каждого из народов имелось по собственной Великой Волшебнице — Читающей-по-Нитям, на чью помощь и поддержку сильно рассчитывала Хелит.

«Вот оно!» — сказал она себе, едва заслышав о блуждающей звезде — Драконьем Оке. Фраза отшельницы Ктали-Руо о потухшей зенице драконьей крепко отпечаталась в сознании девушки.

Есть что-то завораживающее в предопределенности, она по-змеиному гипнотизирует душу-птицу, а когда пробьет роковой час, то мало кто способен сопротивляться неизбежному. Хелит хотела спасти Мэя, но, судя по всему, его спасение было напрямую связано с исполнением одного из условий Ктали-Руо, а, следовательно, на шаг приближало к Читающей-по-Нитям, которая могла вернуть Хелит к детям. Но что же тогда будет с Рыжим? Он останется здесь, а она… Змей, кусающий себя за хвост, цепочка благих намерений, ведущих к порогу ада, две стороны одной монеты. И никто не знает, чем кончится не нами начатый путь. Но всегда можно дойти до самого края и заглянуть за горизонт…