Зловещее светило
Шрифт:
Судя по выражению лица, парень в полосатом блейзере упорно не хотел в это верить:
— И кто же стрелял?
— Убийца.
— Это означает: вы, — твердо заявил молодой человек. — Черт побери, я не желаю вас слушать. Посмотрим, сможете ли вы убедить полицию. Давай звони им, Розмари. Я смогу удержать этих двоих.
Девушка колебалась.
— Но, Джим…
— Не беспокойся обо мне, дорогая. Со мной все будет в порядке. Если эти неудачники попытаются что-нибудь выкинуть, им придется об этом пожалеть.
Святой прищурился.
— Ты, пыхтящий надутый пузырь! — сказал он ледяным
Молодой человек посмотрел.
Он подошел поближе к Святому, свободный кулак был сжат, лицо раскраснелось от гнева — оскорбления Святого достигли цели. Но он посмотрел на осколки. Ему требовалось это сделать. Когда его взгляд устремился в сторону окна, он находился менее чем в пяти футах от Святого. И Саймон прыгнул на него.
Казалось, стройное тело Святого вытянулось и в мгновение ока преодолело нужное расстояние. Он схватил «люгер» левой рукой, согнул запястье противника вниз, чтобы причинить ему резкую боль, а ребром открытой правой ладони врезал молодому человеку в подбородок. Тот выпустил оружие, Саймон резко выпрямил правую руку и отправил парня в полет, спиной вперед.
Саймон мгновенно и ловко переложил пистолет в правую руку и нацелил на молодого человека. Еще совершая прыжок, он уголком глаза увидел, как Хоппи Униац несется с поразительным ускорением, которое шокировало бы любого, кто стал бы ошибочно судить о возможностях Униаца лишь по его мыслительным реакциям. Теперь Святой быстро бросил взгляд в сторону и увидел, что Хоппи снова сжимает свой пистолет и удерживает девушку другой рукой.
— Отлично, Хоппи, — похвалил он. — Не выпускай оружие, а ее отпусти. Она для нас вызовет полицию.
Хоппи отпустил девушку, но она не шевелилась. Она стояла, прислонившись к стене, и потирала тонкие запястья, на которых благодаря безудержной энергии Униаца теперь явно останутся синяки. Девушка переводила взгляд с Саймона на парня в полосатом блейзере. В глазах у нее появились страх и отчаяние.
— Давайте, — нетерпеливо сказал Саймон. — Я не принесу вреда малышу Джимми, если только он не станет выпендриваться. Как вы думаете, если бы это был один из тех вечеров, когда я берусь за убийства, отпустил бы я вас или нет? Давайте, вызывайте полицию, и мы посмотрим, поверят ли они версии вашего приятеля!
IV
Им пришлось ждать какое-то время…
Саймон передал пленного Униацу, убрал «люгер» под пальто, снова достал портсигар и в задумчивости закурил. От сигареты к глазам поднимался голубоватый дым, а Саймон снова прослеживал траекторию полета пули, которая чуть не положила конец его приключениям. Не было сомнений, что она прилетела с улицы, с другой стороны окна, — это также объясняло и странный звук выстрела, который в тот момент слегка его удивил. В окне осталось несколько осколков, и
После блестящего проявления своей доли физической активности Униац, похоже, снова погрузился в бездонные трясины сознания. Гримаса мученика, которая появилась у него на лице, свидетельствовала, что в небольшом количестве серого вещества, которое клейкой массой расположилось у него в голове, происходит какой-то ужасающий взрыв. Хоппи откашлялся, произведя шум, напоминающий попадание железного листа в сенокосилку, а потом выдал результат своих умственных усилий.
— Босс, — заговорил он. — Я не знаю, что думают эти морды. Как они могут считать, что это им сойдет с рук?
— Какие морды? Что сойдет с рук? — уточнил Саймон с несколько отсутствующим видом.
— Эти морды, которые пытались нас провести, — ответил Униац. — Как вы мне сказали в кабаке.
Для того чтобы разобраться с ходом мыслей Униаца, Саймону пришлось напрячь память почти до предела. Когда ему наконец это удалось, он решил, что разумнее всего будет не вступать в спор.
— Другие допускали ту же ошибку, — осторожно заметил он, надеясь, что это положит конец обсуждению.
Униац кивнул с серьезным видом.
— Ну, они все получили по заслугам, — сказал он с философским спокойствием. — Когда мне поработать над этим сопляком?
— Когда тебе… Что?
— Над этим сопляком. — Униац махнул пистолетом в сторону пленника. — Над этой мордой, которая в нас стреляла.
— Тебе не нужно с ним ничего делать, — коротко ответил Саймон.
На лице другого человека появилось бы легкое недоумение. Эквивалент на лице Хоппи представлял ужасающую гримасу:
— Вы хотите сказать, что это ему в конце концов сойдет с рук?
— Посмотрим.
— Вы слышали, как он нас называл?
— И как?
— Неудачниками!
— Это очень плохо.
— Да, это очень плохо. — Униац с пренебрежением посмотрел на парня. — Может, мне все-таки стоит с ним поработать? А то заснет еще.
— Оставь его в покое, — спокойно сказал Саймон. — Он молод, но еще повзрослеет.
Он следил за парнем в полосатом блейзере с гораздо большим вниманием, чем могло бы показаться со стороны. Молодой человек гневно и с вызовом смотрел на них. В глазах был и страх, но это не вызывало удивления. Время от времени у него непроизвольно сжимались кулаки и белели костяшки пальцев, но это объяснялось вполне понятной яростью. Один или два раза он бросал взгляды на странно нереальное зрелище — мертвую девушку, наполовину спрятанную в тени. И именно в эти мгновения Саймон разглядывал его с наибольшим вниманием. Он видел обычный страх смерти, который занимает место практического мышления у тех, кто мало ее видел, а также горечь и отвращение, которые тоже были вполне естественны. Лицо молодого человека выражало недовольство и оставалось угрюмым. В общем, не выдавало ничего такого, что могло бы значительно облегчить Саймону решение загадки. Чтобы как-то убить время, Темплар в задумчивости выпускал кольца дыма. За внешней холодностью скрывалось беспокойство и озадаченность.