Змеиная осень
Шрифт:
Вот тут чувствуется влияние нашего мира. А может, и десятка разных миров — сколько их, похожих, в который открылись пробои, засасывая людей? Плакат со Шварценеггером на стене, граффити вполне в стиле двухтысячных, довольно талантливо нарисованный прямо на стене портрет Путина, соседствующий с не менее талантливым портретом Анны Семенович… Эмблема ВДВ, доска объявлений, на которой висят листки с надписью «Продам мобильник» и «Меняю ноутбук на обогреватель»…
— Заповедник, — хмыкнул Лёха, отдуваясь от подъёма по лестнице.
— Скорее
На третьем этаже тянуло дымом, но не сильно — вроде у колдунов есть средства для нейтрализации вредных продуктов горения, потому бригады тушения и формируют в первую очередь из них. Защита от критичных температур, дыма и газов — а что ещё надо, если можешь обрушить на огонь «ледяной дождь», который вообще считается боевым, но и в мирной жизни вполне используется?
Вон и они — один стоит в дверях.
— Патруль, ребята, вам на помощь… — обратился к колдуну Стас. — Всё спокойно?
— Уже да, — колдун, молодой взъерошенный парень, вытер со лба копоть. — Так-то ничего страшного, быстро прибыли. Опасности нет.
— Зря вас дёрнули, — подтвердил второй, чуть постарше, отряхивая рукава куртки. — Хорошо тут рвануло, хозяина вон вообще спиной вперёд в окно выбросило, — мотнул он головой в сторону выбитого окна. — Огонь толком и не разгорелся, при взрыве только обои сожгло.
Я заглянул в комнату — да, аккуратненько её пообтесало… Сама комната небольшая, этакий пенальчик — возможно, разделена была перегородкой надвое, если была с двумя окнами. Стены обуглены, всё черно от копоти, на полу блестит вода — ну точно, накрывали «ледяным дождём» или чем-то вроде того.
— А что произошло-то? — поинтересовался Лёха.
— Пока непонятно… Может, экспериментировал с чем-то. Надо расспрашивать. Милиция разберётся, — видно было, что пожарному больше всего хочется уехать — работа-то закончена. Что вполне логично.
Ну да, нам тут делать нечего. Если криминал найдётся — это уже пусть милиция разбирается. Хотя, про сильные взрывы давно уже ничего не слышно — особенно про столь аккуратные, что почти никому вреда не причинили… А может, и причинили — двери соседних комнат приоткрыты, люди из них явно сейчас в числе тех, кто на улице стоит.
Я уже повернулся было, но взгляд, словно в подтверждение мыслей, упал на предмет на полу. Мобильник, точнее смартфон — причём экран разбит так, словно по нему от души шарахнули прикладом. Вот она, техника из моего мира в столкновении со здешними реалиями… А рвануло и правда сильно.
На лестнице нам навстречу попались двое милиционеров — значит, третий внизу. Ну вот, пошло расследование.
— Зря сорвались, — резюмировал Пашка, встретив нас на улице. — Смежники с пожаром справились, паники нет. Люди тут спокойные и, — хмыкнул он, — и циничные. А погибший, говорят, баловался экспериментами и всё что-то изобретал… Из новеньких, месяц всего здесь или даже меньше. Может, крыша съехала и решил так с собой покончить… Давайте по машинам.
Изобретал. Из новеньких.
— Погоди, Палываныч. Я сейчас, — не выдержал я, идя к телу, у которого крутился третий милиционер.
Твою мать.
Да, на земле был именно Виталик. И серая кенгуруха с капюшоном на нём та же самая, что была днём в столовой. Тело, уже огороженное милицейской ленточкой, зацепленной за окрестный кустарник и старый столб, лежало в странной позе, на спине, нелепо растопырив руки и ноги, словно неведомая сила долбанула его гигантским кулаком, выбив раму окна и так и бросив на землю.
Вот так. Кончился наш стартапер. Быстро. Может, правильно я тогда подумал — не для него это общество. Не для него…
Настроение испортилось. Парень мне, конечно, не сват и не брат, но буквально днём разговаривали с ним… и нате.
— Что-то ты посмурнел, Серый, — заметил Пашка, выруливая на дорогу. — Чё случилось?
— Да ничего, — я поёрзал, устраиваясь на сиденьи, и схватился за рукоять, когда Пашка резко прибавил скорость. — Парень, который разбился, шапочно знакомый, сегодня обедали вместе.
— Ну, вот такая она, наша жизнь, — не удивился афганец. — Никогда не знаешь, что будет завтра.
Да, здешние реалии способствуют философскому отношению к жизни.
— Вот ты, Серый, втянулся, словно всю жизнь тут прожил, — продолжал Пашка, на скорости объезжая колдобины — дорогу он явно знал как свои пять пальцев. — За год всего. А другие за тридцать в себя прийти не могут, после… того. А те, которые из ваших, оттуда — да их было бы вдвое больше, если бы не спивались да не лезли на рожон.
— А нефиг пить, — вставил с заднего сиденья Тищенко — кстати, и сам не дурак выпить, как правило — водочки.
— Ну сам посуди, Палываныч, что тут делать человеку, который всю жизнь за компом просидел? — машинально повторил я то, что крутилось в голове.
— Да отвыкли люди руками работать, — поморщился Плотников. — Как в том фильме — вкалывают роботы, а не человек. Сам вот скажи — многие там, у вас, счастливы? Оттого, что ничего тяжелее ложки не поднимали?
— Кто-то точно счастлив, — пробурчал я больше для себя, но Пашка услышал, несмотря на шум мотора и дребезжание подвески на колдобинах:
— И чего хорошего?
— Всё хорошо, пока жопа в тепле, — ответил за меня Стас. — А вот случись что — и начинают бегать как ужаленные. Вот этому что не сиделось? Экспериментатор. Ещё и чуть соседей не угробил. Привыкли, что у них есть кнопочка… Волк, как там её?
— Эскейп.
— Вот-вот. Чтобы всё отменить можно сразу.
Понахватались… Конечно, компьютера большинство моих нынешних коллег и в глаза не видели, но разговоры разговариваются, а провалившихся, как ни крути — треть с лишним от жителей Вокзального. Культуры понемногу смешиваются — даже если одни повторяют за другими, не сильно вдумываясь в смысл. А так-то Стас прав — кнопочки «отменить» в реальной жизни иногда ооочень не хватает…