Змеиная прогулка
Шрифт:
«Что там было?» — спросил Лессинг.
— Вино, — не удержался от хихиканья Ренч.
Малдер посмотрел на него с болью. «Они понятия не имеют. Толпа схватила его первой и разорвала на куски. Годдард узнал об этом как раз перед тем, как появились новости о Вашингтоне.
«Истина в вине; теперь это ботулин в вине!» Маленькие красивые черты лица Ренча больше напоминали шедевр бальзамировщика, чем что-либо живое. Он присел на пляжное полотенце и посмотрел на море.
Малдер отвел Лессинг в сторону. «Мы возвращаемся», — объявил он.
«Что? Где?»
«В Соединенные Штаты. Гуам, Гавайи, затем база ВВС Маккорд в штате Вашингтон. Оттуда до горного комплекса Шайенн в Колорадо.
«Это безумие!» Лессинг плакала. — А что насчет токсина?
«Мне сказали, что пока человек избегает контакта с зараженными трупами и не пьет нестерилизованную воду, это должно быть достаточно
«Могу я спросить, почему?» Он ступил на сомнительную почву; сотрудник — особенно наемник — не стал задавать вопросы начальнику.
Малдер спросил: «Вы когда-нибудь слышали о Джонасе Аутраме, спикере Палаты представителей?» «Да, конечно.»
«Ну, теперь он временный президент. Старый Рубин и его кабинет пили воду за завтраком в Вашингтоне, округ Колумбия. Вице-президент принял душ и полоскал горло утром в Нью-Йорке. Теперь они все мертвы. По американскому законодательству пост президента переходит к спикеру палаты представителей».
«Боже мой…!»
Ренч поднял глаза и сказал: «Одна вещь, о которой истеблишмент никогда не догадывался! Они бросили Аутраму этот пост, как бросают кость лающей собаке. Маленький подарок оппозиции, чтобы все выглядело демократично. Теперь я готов поспорить, что они сожалеют! Он начал нервно смеяться. «За исключением того, что они перебраны».
«Большая часть правительства в Вашингтоне ушла», — сказал Малдер. «Кто знает, сколько тысяч… может быть, миллионов? Но Шайенн-Маунтин имеет собственный внутренний водопровод, и оборонное командование страны находится в безопасности. Армия объявила военное положение и призвала все подразделения Национальной гвардии, до которых они еще могут добраться. Они пытаются собрать это воедино».
— И вы собираетесь увидеться с Аутрэмом, сэр?
«Он хочет меня видеть. Скорее движение. Все так называемые правые партии. Приготовься. Мы уезжаем сегодня вечером».
Малдер повернулся и пошел через пляж к красным крышам административных зданий. Из-за ширмы блестящих зеленых хлебных деревьев Лессинг все еще мог слышать резкий марширующий ритм Бауэра и мелодии «Лили Марлен», фальшиво спетые группой ребят, владеющих элементарным немецким языком.
Музыка все еще имела роковой оттенок.
Современные революции проходят четко определенные стадии: (а) враждебность правящему режиму; (б) растущее недовольство и сопротивление; (c) усиление организованности, включая союзы взаимопомощи между оппозиционными фракциями и лидерами; и (d) военная деятельность, завершающаяся либо победой, либо поражением. Если революция увенчается успехом, последуют три дальнейших этапа: (д) головокружительное празднование, хаос и месть, когда символы старого «истеблишмента» будут свергнуты, будут опробованы экспериментальные и часто необдуманные реформы, а предыдущие лидеры и другие «преступники» «привлекаются к ответственности»; (е) период консолидации, идеологической жесткости, чисток и насилия, когда «старое» продолжает искореняться и заменяться «новым»; и (g) фаза восстановления, смягчения, смягчения строгих законов и «чрезвычайных постановлений», возможные контрчистки некоторых менее приемлемых лидеров революции и восстановление старых, доминирующих тенденций дореволюционного общества. Фаза (f) обычно длится самое большее десятилетие или два, тогда как фаза (g) продолжается до тех пор, пока государство снова не окаменеет, не вырастет ракушками бюрократии и «традиций» и само не созреет для следующей банды недовольных, идеалистических бунтовщиков, готовых к захвату власти. Национал-социалистическая революция — какой она была — в Германии после Первой мировой войны прошла именно эти стадии. Военная фаза была пропущена, поскольку национал-социалисты успешно использовали ранее существовавший избирательный аппарат для получения власти. Вторая мировая война, то ли из-за непримиримости Германии, как утверждали союзники, то ли из-за невыносимого давления на Германию, как утверждал Гитлер, усекла революционный процесс, остановив его на этапе (f): период наибольшего идеологического рвения и строгости. Таким образом, сохранившийся исторический образ Адольфа Гитлера и нацистов представляет собой образ фанатизма и аскетизма. Эта репутация не совсем заслужена, поскольку фаза (g) — фаза консолидации, улучшения и примирения — так и не состоялась. Действительно, в конце 1930-х годов были намеки на наступление фазы (g): экономический прогресс и стабилизация, попытки реструктуризации партии и упорядочения делегирования полномочий, а также первые плоды ряда социальных реформ, проведенных нацистами. Действительно,
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Лессинг закрыл блокнот, чтобы его не мог видеть скрытый телеглаз. Ренч нацарапал: «Игольчатый клоп на подставке возле кофейных чашек. Вероятно, микрофон тоже в розетке. Кто-то действительно хочет знать. Оставлять?»
Лессинг использовал условленную реплику: «Мистер. Малдер, воздух здесь вреден для твоей астмы. Возможно, президент Аутрам не прочь поговорить во время поездки… или где-нибудь на свежем воздухе?
Малдер взглянул через полированный стол на Сэма Моргана, стильно одетого молодого адъютанта американского отделения Партии Человечества, который сопровождал их от базы ВВС Маккорд до Колорадо. Он спросил: «Машину, Сэм?»
«Легкий.» Морган поднял тонкую бровь, глядя на двух солдат с застывшими лицами, которые вели их в этот подземный лабиринт. Они, в свою очередь, переглянулись и пожали плечами; тот, с бледным лицом, взял трубку телефона и что-то прошептал в его трубку.
Транспорт не заставил себя ждать. Телефон завизжал, и их повели через офисы и галереи, демонстрировавшие ту же решительную жизнерадостность, которую Лессинг помнила из «Чудесного разрыва». Эффект был одинаковый: деловитость, безвкусие, напряжение и клаустрофобия. Это была штаб-квартира НОРАД в горном комплексе Шайенн: мили комнат и туннелей, оборудование для наблюдения и разведки, казармы, кухни и складские помещения, полный комплект войск, транспортных средств, вооружения и новейших аэрокосмических технологий. Президенты «Рожденных свыше» добавили пульты управления СОИ и огромные деревянные распятия.
А потом кто-то поразил мир Паковом и сделал установку бесполезной, как петарду под водой.
Главный туннель выходил в длинное темное помещение, где пахло бензином и сырым бетоном.
«Автостоянка», — без надобности заявил Морган. «Это, должно быть, лимузин».
Лессинг случайно сказал: «Вместо этого возьмите другого… черного Титана у стены».
«Это машина генерала Андерсона», — возразил один из сопровождающих. — У нас нет ключей.
Ренч двинулся вперед, чтобы заглянуть в одну машину за другой. «Вот тот, у которого ключ все еще в замке зажигания». «Мы не можем…»
— Вы только что это сделали, — сказал Лессинг. «Скажите владельцу, что мы будем к нему любезны. Мы вернем его в течение двух часов и даже заплатим за бензин». «Президент Аутрэм»
«…Хотелось бы поговорить с нашим работодателем в условиях максимального комфорта и безопасности».
Оба колебались.
«Давай, ты можешь получить разрешение. Затем пусть ваши люди привезут Отрама на той машине, которую он захочет, — настаивал Ренч. «Окружите его секретной службой. Нам все равно, он может ездить с кавалерией генерала Кастера.
«Генерал Кастер? Кто…? Ой…»
Ренч ухмыльнулся.
Лессинг развернул дорожную карту, всмотрелся в нее и ткнул указательным пальцем в перекресток, который он уже отметил знаком «Х», готовясь именно к этому непредвиденному обстоятельству.
«Выглядит хорошо. Здесь мы встретим Аутрэма. Это недалеко.»
Второй солдат достал карманный передатчик и что-то пробормотал в него. Первый стоял, сердито, и подозрение затуманило его лицо.
«Зеленый свет», — признал мужчина с коммуникатором. «Президент встретится с мистером Малдером там, где вы говорите. Прогулка по нашей зимней стране чудес».