Змеиная вода
Шрифт:
Это она не про Зою – про себя.
Не будь у неё дара, она бы не тратила его на других, раз за разом отказывая себе.
– Хорошо, - Каблуков кивнул. – Думаю… я составлю документы. Необходимые. И содержание…
– В этом нет нужды!
– Есть. Она все-таки моя племянница… я и так слишком… наворотил. Хватит…
– Мария Федоровна будет недовольна, - Бекшеев сглотнул вязкую и сладкую слюну.
– Это мягко сказано. Но… в конце концов, она сама говорила, что я старший в роду. Так что мне и решать.
– А её брат…
– Школу
– Почему? – сил, чтобы использовать дар, не было. Да и не понадобился он. Анатолий вздохнул. Посмотрел почему-то на Людочку, и сказал:
– Потому что свои дети у меня вряд ли появятся…
Еще одна обычная история.
Если так-то, то почти все дела состоят из таких вот, обычных историй, в которых нет места глобальным замыслам, но лишь одна большая человеческая… глупость?
Неосмотрительность?
Гордыня? Жадность и всё сразу?
Старый род.
Долгожданный наследник. Надежда этого самого рода. И мамина радость с гордостью вкупе. Отец, который появлялся в жизни наследника лишь затем, чтобы убедиться, что Анатолий здоров и в целом соответствует ожиданиям.
Забота.
Свобода.
И чем дальше, тем больше свободы. Война разве что слегка нарушила привычное течение жизни, но не сказать, чтобы критично. А потом…
– Школа, в которой меня хоть как-то призывали к порядку, закрылась из-за войны. Дома матушка нанимала каких-то учителей, но они слишком боялись потерять место, поэтому учился я так себе… да и в целом, зачем? Потом, после, конечно, отец пригрозил, что если я не возьмусь за ум, он лишит меня наследства. И я даже в университет поступил… там мне понравилось. Не учеба, а свободная студенческая жизнь. При наличии содержания, она стала совсем… свободной.
Хмыкнул Захар.
А Людмила зарделась и взгляд отвела.
– Тогда… пожалуй… я обзавелся не то, чтобы привычками… скорее… предпочтениями. Меня почему-то тянуло на женщин… своеобразного характера. Таких, которые не просто доступны, а как бы… сложно выразить словами. Чем доступнее, тем лучше… это не могло не иметь последствий определенного толка. И я подхватил дурную болезнь. Не только я.
Каблуков отвернулся к окну.
– По молодости нашей и самоуверенности мы полагали, что этакая беда… она не коснется. Мы ведь родовитые. И богатые. Такие вот идиоты… а когда появились первые симптомы,
– Точно идиоты, - выразил общую мысль Захар. И Каблуков кивнул.
– Мы принимали какое-то зелье. И еще был амулет, силой заряженный. Болезнь, как нам казалось, отступила. Единственное, что в головах наступило некоторое прояснение. Я вернулся домой. Образование… матушка была весьма рада моему решению и договорилась об особых условиях учебы. Я же занялся семейными делами… - он провел ладонью по кушетке, разглаживая складки на одеяле. – И все было в целом неплохо… разве что тоскливо донельзя.
– А потом матушка решила вас женить?
– Не совсем… как бы… сказать… меня по-прежнему влекли женщины. Доступные. Те, которые… не видели дурного в случайных связях. Здесь, конечно, найти подобных сложнее… и тем интересней. Это своего рода охота… забава… и я ведь никого не принуждал. Не обманывал… просто…
Просто мораль, как выяснилась, существовала где-то там, по другую сторону восприятия. Но не Бекшееву судить.
– Так случилось, что… мои необдуманные связи вновь привели к… неприятным последствиям.
Каблуков продолжал разглаживать покрывало и в движениях его чудилось что-то донельзя нервическое.
– Я обратился к целителю… а матушка узнала. Понятия не имею, как, но узнала… впрочем, дело не в этом… дело в другом… оказалась, что та моя болезнь, первая самая, никуда не исчезла. Она была во мне, дремала, но вместе с тем подтачивала мое тело изнутри. А спровоцированная новой заразой, очнулась. В общем… лечение было довольно долгим. А в результате целитель сказал, что вряд ли я когда-либо стану отцом.
– И поэтому ты решил жениться?
– Это не моя идея… матушка… скажем так, её весьма обеспокоило услышанное.
Бекшеев представлял.
С характером Марии Федоровны, полагавшей сына идеалом, с её фанатичным стремлением блюсти приличия, и узнать такое…
– Почему вы выбрали Надежду?
– Мы были знакомы. Все же соседи. И матушка взялась покровительствовать девочкам. Она сочла, что это лучший вариант. Сирота. Милая домашняя девочка…
…которая и близко не представляла себе, что жизнь – это то еще дерьмо.
– Очаровать её было несложно. Я… решил, что с матушкой спорить не стоит. Во-первых, я её любил. Во-вторых… характер у неё своеобразный. И мой отказ привел бы к постоянным упрекам. Она бы стала изображать обиду. Потом болезнь. Я бы мучился угрызениями совести. Кроме того она была права. Неженатый мужчина моего возраста… мои деловые партнеры видят в этом возможность. Мне то и дело норовили подсунуть каких-то дальних родственниц, воспитанниц, а то и дочерей с племянницами. Но, как понимаете, я не мог… отвечать на подобное внимание. Все же… болезнь мою не удалось искоренить окончательно… а выплыви эта информация, всё бы осложнилось.