Змея Давида
Шрифт:
Он все-таки пришел, в последний день зимы, когда над Хогвартсом и его окрестностями бушевала метель и трещал настоящий полярный мороз. Нет, они не договаривались о встрече, они даже не общались почти все это время, если не считать нескольких брошенных на ходу вежливых фраз. Просто вечером, когда Диана привычно устроилась в продавленном кресле у камина в компании с Ремарком (она любила читать его, пребывая в подавленном настроении, чтобы убедить саму себя в том, что бывают вещи и похуже, чем сплин или профессиональные неудачи), в дверь постучали. Стук раздался настолько внезапно, что она вздрогнула и едва не уронила книгу. Встала, махнула палочкой в сторону двери, отпирая ее, и застыла в изумлении, увидев на пороге Снейпа.
Он стоял,
– Ты не занята? – тихо спросил он.
Вместо ответа Диана взяла его за руку и втянула в комнату, после чего заперла дверь.
Некоторое время они просто стояли рядом, почти вплотную, глядя друг на друга. Внезапно он протянул руку к ее лицу и, взяв кончиками пальцев непослушную прядь у ее виска, заправил ее за ухо. От мимолетного прикосновения костяшек к ее щеке тело будто пронзил разряд тока, сбив на мгновение дыхание. Она инстинктивно схватила его за руку и стиснула его ладонь, та была горячей, словно от лихорадки.
– Что-то случилось? – спросила она, только чтобы что-нибудь спросить.
Он отрицательно покачал головой:
– Просто хотел тебя видеть.
Когда-то она посмеялась над выражением «расцвели розы в душе», но сейчас вполне смогла оценить его истинный смысл. Напряжение последних дней схлынуло, и осталось только ощущение какого-то болезненного счастья внутри, которое рождало в ней присутствие мужчины, подпиравшего сейчас плечом ее дверь. Он пришел, пришел, потому что сам этого хотел, потому что…
Снейп неуверенным жестом привлек ее к себе и внезапно стиснул в объятиях крепко, до боли. Диана судорожно выдохнула и обвила руками его шею. Он целовал ее неторопливо, нежно, наслаждаясь каждым движением ее губ, каждым ее вздохом, осторожно исследуя языком ее рот и мягко поглаживая ее плечи.
Он скользнул губами от ее подбородка к шее и дальше, к ямочке между ключицами, посасывая и чуть прикусывая кожу. Диана отстранилась и, взяв его за локти, увлекла вглубь комнаты, к дивану. Слегка толкнув Снейпа в грудь, она заставила его сесть, а он тут же схватил ее за руку и притянул к себе, усаживая на колени, и опять впился в губы, уже более требовательно. Одной рукой он зарылся в ее волосы, а другой гладил ее колени.
За все это время они не произнесли ни слова. Диане хотелось бы, чтобы Северус хоть как-то вслух обозначил свои ощущения и эмоции, но понимала, что Снейп и ласковые, нежные слова – сочетание столь маловероятное, что легче представить, наверное, Дамблдора, ругавшегося как портовый грузчик. Впрочем, поведение Снейпа и его непривычно блестевшие глаза, в которых читалось откровенное желание, говорили лучше всяких слов.
Он запустил руки ей под свитер и принялся поглаживать ее бока и талию, забираясь все выше. Наткнувшись на застежку лифчика, быстрым движением расстегнул ее и ладонями накрыл ее груди. Горячая волна возбуждения прокатилась по всему телу и свернулась сладостным комком внизу живота, и она, не удержавшись, зашипела сквозь зубы. Северус решительно стянул с нее свитер вместе с лифчиком и отбросил их в сторону, а затем поднялся с кресла, держа ее на руках, и двинулся в сторону стола.
Дождавшись, когда он избавится от сюртука и рубашки, Диана прижалась к нему и, тая от соприкосновения их обнаженных тел, жарко прошептала ему в ухо:
– Вообще-то у меня кровать есть. Или ты хочешь опять на полу?
…Свечи погасли, и единственным источником света в маленькой спальне был пылающий камин, освещавший лишь маленькое пространство возле каминной решетки, да бросавший тусклые отблески в сторону кровати, на которой двое людей под одним одеялом прижавшись друг к другу, тихонько переговаривались.
– …А тебе обязательно возвращаться
Звук поцелуя, вздохи и тихая возня на поскрипывающей кровати.
– …Может, позвать домовика, пусть принесет чего-нибудь с кухни? – Чтобы он сдал нас директору? Если тот спросит что-нибудь о нас, домовики не смогут ему солгать. – Давай тогда ты спрячешься под одеялом? – Вот я еще от домовиков не прятался! – Гордец, согласен, значит, помереть с голоду? – Я и не помираю. – Почему ты боишься «спалиться» перед директором? – Полагаю, он не одобрит нашего энтузиазма. – Значит, Биллу с Флер можно, а мы что, наказанные? – Билл Уизли не подвергается постоянно риску быть выпотрошенным ментально Темным Лордом. Дамблдор стал опасаться, что Темный Лорд может узнать о моей связи с тобой и тогда мне не поздоровится. – А он может узнать? – Не узнает. Я позабочусь о том, чтобы не узнал. – Скажи… Впрочем, можешь и не говорить, если не хочешь… Зачем вы за ним пошли? – Кто это «мы»? – Ты, Малфой, другие… Ладно, Малфоя я еще в состоянии понять. А ты?
Долгое молчание.
– Темный Лорд умел убеждать. Именно убеждать, а не запугивать. Я сейчас говорю именно о тех временах. Тогда все было несколько по-иному. – В каком смысле? – Это сейчас вербовка идет в атмосфере страха. Не поверишь, но в те времена Темный Лорд никого не тащил силой в свои ряды. Каждый из нас пришел туда совершенно добровольно. И каждому он давал именно то, к чему тот стремился. Кто-то мечтал о славе, богатстве и власти как Малфой или Макнейр, кто-то просто искал выход своим низменным инстинктам, попросту хотел возможность безнаказанно убивать и насиловать, прикрывшись красивыми лозунгами об «очистке рядов» и «восстановлении могущества древних родов и всего волшебного сословия», как Эйвери или Беллатрикс Лестрейндж. Кто-то мечтал под шумок избавиться от давнего врага или конкурента в бизнесе. Кто-то искренне верил во всю эту идеологическую чушь, насчет чистокровности.
– А на что повелся ты?
– Я мечтал обрести уважение тех, кто в другое время даже здоровался со мной, стиснув зубы и по большому одолжению. И – только не смейся, мечтал, наконец, заняться научной деятельностью, и чтобы никто мне не мешал!
– Ты всерьез надеялся обрести уважение такой ценой и в такой компании?
– Тогда я верил в это. Не любил маглов и мечтал вернуть былое величие древним родам, как у моей матери. В конце концов, кто я такой был – безвестный полукровка, сын работяги-выпивохи и матери – предательницы крови. Тебе еще повезло – ты почти безболезненно вписалась в круг чистокровных снобов. Хотя, из всех курсов на моей памяти именно ваш был заражен всей этой дрянью в наименьшей степени. А я понял, что добиться этого, так называемого уважения смогу только в том случае, если за мной будет стоять реальная сила. Нет знатных и богатых родственников – так пусть это будет могущественная организация во главе с незаурядным лидером.
– А причем здесь научная деятельность?
Дрогнувшая в легкой улыбке щека под ее ладонью:
– О, еще как причем! Я до сих пор облизываюсь, когда вспоминаю, какую шикарную лабораторию предоставил Темный Лорд в мое полное распоряжение! По сравнению с ней – моя лаборатория в школе – просто магловская кухня! Чего там только не было, и все, даже самые редкие и запрещенные ингредиенты доставлялись мне туда по первому требованию.
– Неужели этой лаборатории больше нет?
– К сожалению. После его падения в восемьдесят первом в поместье Лестрейнджей, где она базировалась и где обретался в то время Темный Лорд, провели грандиозный обыск. Лаборатория была уничтожена почти полностью, что-то перекочевало в Отдел Тайн, что-то – в лабораторию Мунго, что-то осело по карманам самих авроров, которые не брезговали и мелким мародерством.