Змея Давида
Шрифт:
Багет не мог поместиться ни в один из его карманов, поэтому Каркаров решил расправиться с ним на месте. Откусив от него одним махом едва ли не с четверть, он произнес с набитым ртом:
– Раз уж ты меня не убила на месте и даже накормила, считаю своим долгом поделиться с тобой кое-какой информацией.
– Надеюсь, информация касается одного нашего общего знакомого, которого нельзя называть по имени?
– Ну да. Кое-что насчет нашего Володеньки-Кощея, – Диана не успела спросить, что означает слово «кощей», а Каркаров уже продолжал: – Он, конечно, бессмертный, да вот только я еще в прошлые годы о некоторых вещах догадался. Конкретно – чему он обязан своим бессмертием. – Имеешь в виду крестражи? – не удивилась Диана, а вот Каркаров даже на месте подпрыгнул: – Ты откуда знаешь? – Не ты один такой догадливый, – уклончиво ответила Диана. Она уже поняла, что тот самый таинственный парнишка, через которого Каркаров передавал Дамблдору «сведения», это –
Продолжая уничтожать багет, Каркаров ответил:
– Навещу одного своего старого кореша, пусть меня заклятию «Вечной личины» учит. – Ты же сказал, что твои дружки Лорду тебя сдадут с радостью! – Кроме одного. Севка меня в прошлый раз прикрыл, когда я в бега подался, и в этот раз, надеюсь, пронесет. Снейп ваш, конечно, мужик с норовом, но стукачом никогда не был. Дружили мы когда-то, и неплохо дружили.
Диана отвела взгляд в сторону окна, опасаясь, что меняется в лице. Любое упоминание или воспоминание о Снейпе отдавалось внезапной теснотой в груди и щемящей тоской. Она так старалась не думать о том, что, возможно, больше никогда не увидит его, а он сам так никогда и не узнает о собственном сыне, а слова Каркарова пробуждали в ней непрошенные воспоминания, желания и страхи. Она боялась писать ему через «связной блокнот» – вдруг Волдеморт наложил на него какие-нибудь особо хитрые следящие чары, распознающие любую попытку связаться с кем-либо из Ордена. Да и сам Снейп мог специально избавиться ото всех воспоминаний, связанных с ней – в целях конспирации. Так есть ли смысл писать человеку, который, возможно, даже не помнит, кто она такая?
Пока она предавалась своим невеселым мыслям, Каркаров доел хлеб и, отряхивая крошки с одежды, встал.
– Спасибо за хлеб-соль, хозяюшка, – насмешливо произнес он, вынимая палочку из рукава. – Незваный гость – хуже татарина, поэтому пойду-ка я уже. Аппарировать прямо отсюда можно?
Диана очнулась от раздумий и посмотрела на Каркарова немного рассеянным взглядом:
– Нет, придется выйти на улицу. Аппарация здесь настроена только на меня. Идем, провожу.
Они вышли через заднюю дверь в заросший двор, упиравшийся забором в неширокую пешеходную дорогу, с обеих сторон засаженную кленами. Здесь обычно было практически безлюдно – место для аппарации почти идеальное.
Перед тем, как открыть калитку, Диана сунула Каркарову в руку десятифутовую бумажку. Кивнув в знак благодарности, он сунул ее в карман своего френча, внимательно огляделся, а затем в шутку отсалютовал ей палочкой:
– Ну, бывай… психованная! – и с треском аппарировал.
1Шая: на одесском сленге – синоним лоха.
====== Глава 53 ======
Сейчас Диана чувствовала себя похожей на Аластора Муди, вернее, на того, кто выдавал себя за него – как-то Поттер рассказывал о том, как мнимый Грозный Глаз постоянно прикладывался к небольшой фляжке с непонятным содержимым, которое, как выяснилось позднее, оказалось Оборотным зельем. Ее порция оборотного тоже была во фляжке и Диана вынуждена была глотать мерзкое пойло уже во второй раз за последний час, чтобы чары не исчезли в самый неподходящий момент. Волос, которым она воспользовалась, принадлежал какому-то шеффилдскому маглу, а одежду пришлось как попало трансфигурировать самой. Мантию она надела старую, еще школьную, предварительно отпоров с нее герб и увеличив на три размера. В результате вид получился довольно босяцкий, но зато не бросавшийся в глаза среди шаромыг, населявших Лютный и Тупик висельников.
Розье появился вечером, ровно в без пяти минут девять, один и разодетый как павлин. Диана, незаметно притаившись за корявым деревцем, росшем шагах в двадцати от входа в бордель, жадно разглядывала его. По сравнению с колдографией, которую она видела в архиве Следственного отдела, изменился он не слишком со времени своего заключения – в обществе дементоров он провел не так много времени, чтобы они подействовали на его внешность. Довольно привлекательной наружности, высокий и стройный, Розье, тем не менее, чем-то неуловимо отталкивал – то ли своей излишне кричащей мантией яркого изумрудно-зеленого цвета с оторочкой из соболя, то ли брезгливо-высокомерным выражением лица, то ли слабовольным подбородком и налезающими на глаза волосами невнятно-блондинистого оттенка.
Навстречу ему из дверей заведения вышел другой мужчина и направился прямиком к Розье. Диана узнала его – это был Долохов, его колдографии она не единожды
Мужчины обменялись рукопожатиями и краткими приветствиями, после чего Долохов спросил:
– Ты опять к своей Дезире, герой-любовник? – Ну да. Имею право, я человек пока что свободный, а развлекаться с магловскими бабами – уволь, мне, знаешь ли, противно прикасаться к ним, разве что для того, чтобы отрезать у них какую-нибудь часть тела на сувенир! – Розье говорил, чуть растягивая слова, но не манерничая, а с акцентом, который тут же напомнил Диане Юхана, тот тоже говорил на английском с легким финским акцентом – сказались годы, проведенные Розье на севере Европы. Юхан никогда не говорил о том, где именно находится его школа, но судя по их гербу, та территория когда-то должна была принадлежать России, значит, это наверняка Финляндия. – Женись на ней тогда, – хохотнул Долохов. – Ты уже столько денег просадил на эту девку, что дешевле будет теперь жениться, чтобы иметь ее забесплатно каждую ночь! Пять галеонов за час – не слишком ли жирно, будь она хоть Венерой Милосской! – Жениться на шлюхе?! – возмущение Розье было неподдельным. – Я еще с ума не сошел, чтобы рисковать наследством! Да maman меня без штанов оставит, если я вздумаю жениться не на той, кого она выберет! К тому же у меня уже есть невеста. – Однако твоя maman ничего не имеет против того, чтобы ты торчал в этом бардаке каждый вечер? Как походы по б…дям сочетаются с аристократической моралью, а, Розье? – Много ты понимаешь, плебей, хоть и чистокровный! – беззлобно фыркнул Розье. – Б…ди – это моя личная жизнь, а жена выбирается только с учетом интересов рода. А пока я свободен, имею право развлекаться с любой чистокровной бабой, готовой раздвигать ноги за деньги! Ты-то сюда тоже не за душевными беседами ходишь!
Долохов шумно заржал, похлопал Розье по плечу и, пошатываясь, пошел в сторону Диагон-аллеи. Диана проводила его краем взгляда и снова уставилась на Розье, который в этот момент исчезал в дверях борделя.
Диана вздохнула. Застать его одного здесь, на этой улочке, похоже, не получится. Несмотря (а, скорее, благодаря этому) на вечернее время, здесь толкалось довольно много народу – бродяги, торговцы наркотическими зельями, дешевые уличные проститутки и прочие сомнительные личности. На их фоне Диана в своем новом облике не слишком-то и выделялась, хотя подпирала плечом чахлое деревце уже не первый час.
Она вынула из-за пазухи флягу с «обороткой» и снова приложилась к ней. Пить эту дрянь, пока не началась обратная трансформация, было не в пример легче, чем в первый раз, но от вкуса ее снова передернуло и желудок свело спазмом. Подобно бывалому выпивохе, она занюхала пойло рукавом и зажмурилась. Сколько часов Розье намерен провести у своей (как выяснилось) бессменной «подружки», было неизвестно. Пять галеонов за час было бесстыдно дорогой таксой, девки с Лютного брали не больше галеона, да и то только те, у кого была «хата», а прочие отдавались в подворотнях и вовсе за пять сиклей. Но Розье богаты, и у их наследничка явно хватает денег на подобные развлечения.
Судя по всему, Розье явно не ставил своей целью пустить семейное состояние на шлюху – ровно через час он снова появился на пороге борделя, отсалютовав кому-то за дверью палочкой. После чего, засунув руки в карман мантии и насвистывая на ходу, углубился в сторону Тупика висельников. Диана нахмурилась. Этот район магического Лондона всегда жил по своим собственным законам, и воцарение Волдеморта не слишком это изменило – тамошняя публика привыкла делить людей на «своих» и «фраеров», причем в категорию последних могли попасть даже люди Лорда. Что мог забыть в этом царстве чистой уголовщины лощенный наследник древнего рода, было совершенно непонятно. Торопливо набросив на себя Чары невидимости и Легких шагов, Диана пошла за ним следом.
Сам Лютный переулок всегда был плохо освещен, но Тупик был совершенно темен, мрак с трудом рассеивался лишь слабым светом из маленьких окон домов, лепившихся друг к другу тесно, будто в средневековом городе. Впрочем, Тупик и образовался именно в Средние века, еще до начала Столетней войны, и первые дома, построенные тут, стояли уже более пяти веков. Диана напрягала зрение, стараясь не потерять в потемках его смутно темневшую в пяти шагах фигуру.
Розье шел совершенно спокойно, уверенно, не озираясь и явно не опасаясь слежки. Идя за ним по темному и совершенно безлюдному закоулку, Диана сжимала в потной ладони палочку и торопливо прикидывала порядок своих действий – «ступефай», «инкарцеро», затем схватить Розье в охапку и аппарировать сначала домой, а затем, захватив все необходимое, на Скай, в знакомое место. Внезапно Розье остановился посреди дороги и замер, будто принюхиваясь к чему-то. Диана уже направила на него свою палочку и приготовилась, но в этот момент раздался скрип отворяемой двери, а в образовавшемся светлом проеме возникла высокая человеческая фигура, закутанная в мантию, а за ней – еще одна. Неизвестные подошли к Розье и вместо приветствия один из них спросил: