Змея Давида
Шрифт:
«Ты тоже. Я люблю тебя».
Отправив последнее сообщение, Диана некоторое время ждала, что будет ответ, но блокнот молчал. Да и что мог написать Снейп в ответ? Всю нужную на настоящий момент информацию он ей сообщил, а ждать ответного признания от него было бы наивно, Северус не был бы Северусом, если бы снизошел до трогательной переписки и слов любви в коротеньких записках. Даже в такой ситуации.
Диана вздохнула, спрятала блокнот обратно в карман и осторожно высунулась из кабинки, держа в правой руке палочку так, чтобы ее не было видно за дверью. Две давешние женщины ушли и теперь в туалете находилась другая – молодая и дорого, хотя и несколько безвкусно одета магла. С выражением отвращения на лице она мыла руки под
Когда с утренним туалетом было покончено, она вытряхнула из карманов всю имеющуюся наличность. Денег было, мягко говоря, негусто – пять фунтов плюс пять галеонов, в магловском мире абсолютно бесполезных. На транспорте вполне можно было сэкономить – аппарация поможет, но с едой придется туго, а есть уже начинало хотеться. Нужно последовать совету Снейпа и попытаться связаться самой хоть с кем-то из Ордена.
Ридженс-парк в этот утренний час был еще пустынен, поэтому Диане без труда удалось отыскать уединенную лавочку, чтобы просто посидеть и отдохнуть. Хмель выветрился окончательно, оставив по себе лишь распирающую головную боль и желание завалиться прямо на скамейку и отключиться. Но делать этого было категорически нельзя – хотя Ридженс-парк не то место, где легко встретить кого-нибудь из мира магов, по закону подлости именно сегодня кто-нибудь из них мог оказаться здесь, и хорошо, если этот «кто-нибудь» не принадлежал к «упиванцам».
По пути сюда она купила крекеров, которые уничтожила за пару минут, едва выйдя из супермаркета, и упаковку аспирина, который, однако, не спешил действовать. Маясь головной болью, Диана с тоской думала, что денег ей теперь хватит разве что на «чупа-чупс», а сколько еще продлятся ее скитания, вообще непонятно.
Прошло уже два часа, как она отправила сообщение Люпину, но «связной блокнот» не подавал призраков жизни. Диана упорно гнала от себя мысли о том, что с Люпином могло что-то случиться, но молчание его становилось с каждой минутой все подозрительнее. У многих «орденцев» за время, что они пользовались этим способом связи, выработалась привычка чуть ли не спать с этими блокнотами, чтобы ежесекундно быть на связи, и Люпин был как раз из таких.
Диана с силой провела ладонями по лицу, отгоняя сонливость. От усталости очертания предметов стали будто резче, почти болезненно впечатываясь в сетчатку, а окружающие звуки, напротив, доносились словно сквозь слой ваты. Внимательно оглядевшись по сторонам, она вынула из кармана блокнот и уже собралась было отправить аналогичное послание кому-нибудь еще, как блокнот все-таки завибрировал прямо в ее пальцах. Ответ Люпина был короток:
«Сиди там, где сидишь».
Люпин появился минуты через три – как видно, он воспользовался одной из «карт-следилок», которые Диана оставила ему перед тем, как уехать из страны. Она еще издали заметила его фигуру, одетую в нелепый, помятый пиджак и мешковатые брюки, он появился в конце аллеи и внимательно оглядывался, высматривая ее. Поравнявшись с ней и не спуская с нее настороженного взгляда, он спросил:
– Это ты? – С утра вроде была я, – ответила
Вместо ответа он рассмеялся совершенно счастливым и шальным смехом и вдруг бросился к ней и сгреб ее в охапку, она даже среагировать не успела.
– У меня сын родился! Вчера ночью! – Правда?! – воскликнула Диана. – Когда вы только успели? Да поставь меня уже на землю, люди же увидят! – Вот и успели, – Люпин послушно отпустил ее. – Да ты сама быстрее нас с Дорой управилась, скажешь нет? Как ты, кстати, все хорошо?
Догадавшись, что Люпин спрашивает ее о ребенке, ведь в последний раз они виделись, когда Диана еще была беременна, она закивала:
– Да, все в порядке, мой сын сейчас у родственников, далеко отсюда. – И у тебя тоже – сын? Мы с тобой молодцы, правда?
– Да уж, молодцы…
Посерьезнев, Люпин сел на скамью и спросил уже другим тоном:
– Так что у тебя случилось? Если я все правильно понял, у тебя дома засада. Где ты могла засветиться?
Диана села рядом.
– Прикончила одного подонка. Надеялась, что его исчезновение не сразу заметят, но его мать увидела, что его физиономия исчезла с родового гобелена. Он мне был сильно должен, и его матушка, как видно, догадалась, кто может иметь на него такой зуб. Взломала мои охранные чары и теперь сидит там в компании отморозков похуже своего сыночка, ждет, когда мне надоест скитаться. Все мои вещи там, и документы тоже, так что я даже к сыну вернуться не могу – билет на самолет не взять без паспорта.
Некоторое время Люпин сидел в задумчивости, барабаня пальцами по колену, затем встал и произнес:
– Сейчас идем к нам домой, с Дорой повидаешься, там и обсудим, что делать дальше.
Дора спала, поэтому поговорить с ней Диане не удалось, только взглянуть на ребенка. Римус говорил, что мальчик похож на него, но это было всего лишь хвастовство счастливого отца – понять на кого похож этот краснолицый комочек со сплющенным носиком и смешным хохолком темных волосиков на макушке, можно будет разве что через месяц, во всяком случае с ее Брайаном было именно так.
Кроме них в доме находилась и мать Доры, Андромеда, и Диана была неприятно поражена ее сходством со старшей сестрой, колдографии которой ей приходилось видеть на страницах «Ежедневного пророка» в те времена, когда Беллатрикс сбежала из Азкабана. Лично с ней Диане сталкиваться не приходилось, но по рассказам очевидцев, миссис Лестрейндж была ярко выраженной психопаткой с садистическими замашками и склонностью к театральности. К счастью, на внешности сходство сестер заканчивалось – Андромеда производила впечатление человека совершенно адекватного. Несколько сухо ответив на ее приветствие, она проводила Диану и Люпина в комнату Доры и тут же вышла, тихонько притворив за собой дверь.
Над кроваткой новорожденного они с Люпином стояли молча, обмениваясь лишь улыбками и красноречивыми жестами, после чего тоже вышли и направились на кухню.
Дом Люпина, доставшийся ему от родителей, ни размерами, ни достатком не отличался. Видно было, что хозяева время от времени пытаются придать ему видимость комфортного жилища, хотя и не слишком успешно. Мебель здесь была хоть и добротная, но старая, полы скрипели, рамы в окнах растрескались, а потолок чуть прогнулся. Тем не менее, здесь было по-своему уютно, дом излучал то скромное очарование, которое присуще многим старым домам со спокойной эмоциональной атмосферой.