Змея Давида
Шрифт:
– Черт с вами, тащите их обоих за мной! – скомандовал он и чуть слышно пробурчал: – Даже если парень ошибся, подлатаю этого мерзавца хотя бы для того, чтобы смог дожить до суда!
Сметвик внимательно осматривал принесенного Поттером бывшего директора Хогвартса Снейпа. Скептик до глубины души, он почему-то почти сразу поверил мальчишке, утверждавшему, что Снейп – никакой не предатель и даже герой. Он вспомнил, как этот самый Снейп два года назад работал над противоядием от укусов той самой змеи, что теперь попыталась его убить. И сам Сметвик, и другие целители Мунго уже не знали, что им делать с пострадавшим Артуром Уизли – яд змеи уничтожал тромбоциты в крови, не давая ей сворачиваться и не позволяя затягиваться ранам. Снейп со своей разработкой подоспел
Осмотрев профессора, Сметвик пришел к выводу, что тому определенно крупно повезло. Во-первых, в его крови он обнаружил остатки антидота, весьма сходного с тем, которым когда-то лечили Уизли, но более сильного. Во-вторых, подобный укус, даже без воздействия яда при других обстоятельствах мог бы убить его – спасло Снейпа то, что массивное кровотечение, вызванное повреждением левой сонной артерии, образовало внутреннюю гематому, которая пережала артерию и тем самым выступила в роли естественного тампона, остановившего кровь. В-третьих, на ране виднелись следы наложенного несколько часов назад заживляющего заклинания, которое сам профессор применить к себе не мог, так как потерял к тому моменту уже столько крови, что вряд ли пришел бы в себя.
И все же Снейп был очень плох. Сметвик определил, что хозяин змейки также не сидел без дела и дополнил ее ядовитый арсенал еще и парализующим действием. При других обстоятельствах жертва, даже если бы не умерла от кровопотери, скончалась бы от прогрессирующего паралича, постепенно распространяющегося и на дыхательные мышцы. Судя по всему, в новом антидоте содержался компонент, снижающий воздействие парализующего токсина, но все же доза антидота была явно недостаточной и Снейпа пришлось держать под заклинанием, стимулирующем дыхательную деятельность.
Сметвик сделал то, что мог сделать в этих условиях – накачал своего пациента тем же антидотом, которым в свое время лечили Уизли (правда, антидот готовил не Снейп, но лучший штатный зельевар Мунго), кроветворным и кровоочистительным зельями, надеясь, что организм сам отыщет резервы для того, чтобы справиться с ядом и потерей крови. Теперь оставалось только ждать.
С девушкой, что доставили одновременно со Снейпом, было несколько проще – ее ранения были не магического, а механического характера – в результате падения с высоты. Переломы обеих рук, пяти ребер, сложный перелом правой ноги, сотрясение мозга, трещина в позвоночнике, ушиб селезенки плюс многочисленные травмы мягких тканей. Все это успешно лечилось ударными дозами костероста и восстанавливающего зелья. Правда, осложняло все то, что она несколько часов пролежала под завалами, истекая кровью, и Сметвик был уверен – еще немного и, скорее всего, спасти ее не удалось бы. Больше всего беспокойства вызывала у него ее правая нога – кость была раздроблена и был риск возникновения гангрены. Сам он не был силен в подобных травмах и поэтому поручил ее одному из молодых целителей Мунго – Гефестиону Уэзерли, специализирующемуся именно на переломах и повреждениях внутренних органов. А у него была задача поважнее – в Мунго, в отдельном боксе у него лежал тяжело раненый оборотень, а до полнолуния оставалась всего неделя. А найти человека, способного сварить приемлемое по качеству Антиликантропическое зелье, не так-то просто.
====== Глава 60 ======
Диана очнулась резко, словно кто-то толкнул ее в плечо, выдергивая из бесконечного падения в пустоту. Первое, что она увидела, был светлый потолок, украшенный изображениями герба Хогвартса с красным крестом посередине. Больничное крыло, догадалась она. Значит, она все-таки жива. Вместе со зрением и пониманием того, что ей удалось вернуться «оттуда», возвратилась и боль. Все тело болело тупой, мозжащей болью, особенно сильно дергало правую ногу, руки тоже словно кто-то долго и методично лупил бамбуковыми палками. Она попыталась вздохнуть поглубже, ей это
В памяти постепенно восстанавливались недавние события: они в доме Люпина празднуют рождение его сына, приход Шеклболта, затем они оказываются в Хогвартсе. Битва вспомнилась сразу же и с мельчайшими подробностями: глухой рокот от ударов заклятий по защитному куполу, рев великанов и треск Адского пламени, запах гари и крови, пылевая завеса, нагромождение камней и обломков мебели под ногами, вспышки и свист боевых заклинаний у самого виска, крики, ругань, стоны раненных… И безумный женский хохот, под аккомпанемент которого она падала вниз вместе с рушащейся лестницей.
Судя по царящей кругом тишине, битва закончилась, непонятно только, чем именно. Однако если она здесь, в Больничном крыле, а не на улице, не в подвале Малфой-мэнора и даже не в Азкабанском лазарете, победа Волдеморта в лучшем случае под вопросом. Возможно, это всего лишь перемирие. И, как назло, рядом нет никого, у кого можно было бы спросить.
«Знатно меня приложило, однако», – подумала Диана и попыталась встать, но тут же поняла, что туловище ее заковано в какую-то броню, позволявшую едва-едва оторвать голову от подушки. Несколько секунд она лежала неподвижно, пытаясь оценить, насколько сильно ее покалечило при падении, затем все же попробовала пошевелить правой рукой. Это удалось, однако боль в ней только усилилась. Попытка пошевелить ногами ни к чему не привела, ноги болели по-прежнему, но оставались совершенно неподвижны.
Бессильно застонав, Диана слегка повернула голову куда-то вправо. Взгляд ее наткнулся на что-то белое, и через пару секунд она смогла определить, что это – матерчатая ширма, отделявшая ее кровать от остального помещения. Наверное, Больничное крыло набито пострадавшими, подумала она. Странно, почему их всех тогда не отправили в Мунго? Ее кровать находилась в самом углу. Откуда-то со стороны ширмы лился слабый свет, похожий на дневной – кажется, там было окно. Рядом с ширмой краем зрения она заметила ночной столик, сплошь заставленный пузырьками и фиалами с зельями так, что стакан с водой притулился на самом краю и грозил вот-вот упасть. Только сейчас она почувствовала, как сильно ей хочется пить, но встать и взять стакан мешал панцирь, сковывавший тело. Неимоверным усилием воли Диане удалось дотянуться правой рукой до стакана и слегка подтолкнуть его кончиками пальцев к краю. Она своего добилась – стакан свалился на пол и со звоном разбился. Она еще помнила – мадам Помфри всегда накладывала одностороннюю «заглушку» – больной наслаждался тишиной, но любой шум со стороны его койки был слышен школьному колдомедику.
В своих расчётах она не ошиблась – ширма тут же отодвинулась и перед ней возникла высокая фигура в лимонно-желтом халате целителей госпиталя Св. Мунго. Это был мужчина, лицо его, смутно белевшее в полумраке закутка, казалось почему-то знакомым, но Диана не могла вспомнить, где она могла его видеть раньше.
Взглянув на осколки стакана и лужу на полу, человек спросил: – Пить?
Диана в ответ медленно моргнула. Борьба с собственным телом истощила и без того жалкие силы и теперь даже движение глазными яблоками стоило серьезных усилий. Целитель наколдовал новый стакан с водой и к нему длинную гибкую трубочку, похожую на трубочку для коктейлей, один конец которой он опустил в стакан, а другой поднес к ее губам. Диана немедленно присосалась к ней и принялась жадно пить. Больших усилий ей стоило не поперхнуться – пить лежа было до крайности непривычно, к тому же жажда заставляла ее торопиться. Наконец, когда стакан опустел, целитель спросил:
– Еще? – но Диана в ответ только слегка мотнула головой. Тот кивнул и, вынув из кармана халата большой фиал с мутноватым содержимым, вылил его в стакан и снова вставил в него трубочку: – Тогда еще вот это…
Диана послушно втянула в себя жидкость. По вкусу она узнала питательное зелье – его давали тяжелым лежачим больным, оно на некоторое время могло заменить обычное питание, так как содержало необходимое количество витаминов, минералов, аминокислот, а также глюкозу. На вкус оно было довольно гадким – сладко-соленым, но пациенты, получающие его, обычно пребывали без сознания и не жаловались.