Змея Давида

g.allena

Когда она увидела перед собой лицо Снейпа и услышала его голос, ей вначале даже показалось, что у нее начался предсмертный бред. Он не мог находиться здесь, ее никто не смог бы найти в этом глухом месте, а значит, нет никакого Снейпа, а есть только игра ее угасающего воображения. Но ослепляющая боль в раненом плече, когда он попытался взять ее на руки, резко вернула ее в действительность. Снейп пробормотал какое-то заклинание, и боль уменьшилась, а когда он завернул ее в свою мантию, стало совсем хорошо. Глаза сами собой закрылись и открывать их совершенно не хотелось. Как же здорово, когда тебя, мокрую и промерзшую до костей, прижимает к себе кто-то большой и теплый! А затем она, кажется,

заснула.

Когда она снова открыла глаза, она ощутила, что лежит на чем-то мягком, завернутая в плед. Затем чьи-то руки приподняли ее голову, к губам прижалось прохладное горлышко бутылочки для зелий, и она инстинктивно выпила содержимое. По мерзкому вкусу узнала обезболивающее и проснулась окончательно.

Она лежала на узкой кровати, застеленной темным покрывалом, по-прежнему завернутая в мантию Снейпа, а сам профессор стоял прямо перед ней и смотрел на нее оценивающим взглядом. На нем не было его неизменного сюртука, только брюки и белоснежная рубашка, с закатанными до локтя рукавами. В одной руке он держал пустой пузырек из-под зелья, в другой – палочку.

– Очнулись? – спросил он.

Диана сглотнула и издала звук, отдаленно похожий на «угу». В горле было сухо, глаза резало от яркого света магического шара, повисшего под потолком, в ушах все еще стоял шум прибоя. Кроме того, ее слегка подташнивало, видимо, головой она ударилась прилично. Снейп тем временем стянул с нее свою мантию, а затем взмахом своей палочки разрезал ее многострадальный свитер вдоль и принялся осторожно стаскивать его с нее.

Рефлекторно она отпихнула его руку от себя, чувствуя при этом, что краснеет. Не обращая внимания на ее довольно-таки вялое сопротивление, Снейп продолжил свою работу и произнес успокаивающим тоном:

– Ваша одежда уже ни на что не пригодна, к тому же насквозь промокла. И мне нужно обработать ваши раны, так что потерпите, – и, заметив, что она перестала противиться его попыткам снять с нее свитер, добавил с легкой издевкой: – Обещаю не покушаться на вашу честь. – Только попробуйте, – вырвалось у нее против воли. Собственный голос показался ей чужим – низким и будто сорванным. Возможно, в другое время за такую наглость Снейп послал бы в нее какое-нибудь малоприятное заклинание или размазал бы по стенке убийственным сарказмом, сейчас же он только хмыкнул и, разрезая палочкой левый рукав ее свитера, произнес: – Ну, если вас хватает на то, чтобы огрызаться, значит, жить будете. Вы родились в рубашке, вы это знаете? – У нас в семье все такие – везучие, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. Когда он стягивал рукав свитера с ее левого плеча, в нем снова вспыхнула резкая боль – ткань присохла, и Снейпу пришлось постараться, чтобы очень осторожно отлепить ее от раны. Отбросив в сторону окровавленную и грязную тряпку, бывшую некогда дорогим кашемировым свитером, он взялся за ее юбку. Ее он снял, предварительно расстегнув молнию, и бросил на пол рядом со свитером. Затем также аккуратно стянул рваные колготки, причем, когда он задел сломанную правую лодыжку, Диана не удержалась и издала сдавленный крик. Также она увидела на своем правом бедре длинный ровный порез, будто сделанный остро наточенным ножом – след от «сектумсемпры». «Повезло, – подумала она, – задело по касательной и до артерии не достало».

Теперь вся ее одежда валялась грязной окровавленной кучкой на полу, на ней осталось только нижнее белье.

– Как вы меня нашли? – спросила она, только чтобы скрыть смущение. – Вас нашел не я, а Добби, – ответил Снейп, окуная кусок бинта в таз с теплой водой. – Эльф из Хогвартса.

Зельевар принялся осторожно смывать кровь с раны на ее плече. Каждое его прикосновение вызывало боль, от которой темнело в глазах, но Диана не стонала, только цедила

воздух сквозь зубы. Когда рана была очищена, она скосила глаза, чтобы разглядеть ее как следует. Плечо пересекали три глубоких не то пореза, не то следа от плети с рваными, будто обожжёнными краями. Выглядели раны довольно устрашающе – воспаленные, кровоточащие и болели жгучей дергающей болью.

– Шрамы, скорее всего, останутся, – заметил Снейп, – но я постараюсь свести их к минимуму.

Закончив с ее плечом, он взялся за порез на ноге. Очистив его, он взял палочку и прошептал нараспев какое-то неизвестное ей заклинание, после которого края раны начали затягиваться и вскоре на месте пореза красовался аккуратный розовый рубец.

Затем Снейп направил палочку на ее лодыжку и заклинанием вправил перелом. На сей раз ей удалось удержаться от крика, она лишь стиснула пальцы так, что ногти впились ей в ладони.

После этого Снейп взялся за обработку ран. Осторожно нанося на ее плечо какую-то пряно пахнущую мазь, он сказал:

– Ваш побег был чистой воды безумием. Вы хоть знаете, чего от вас хотел Темный Лорд? – Понятия не имею, – ответила Диана, закрыв глаза, отчасти от слабости, отчасти оттого, что прикосновения его пальцев к коже вызывали почти болезненное удовольствие. – Он вроде обещал меня просветить на этот счет, но я вдруг поняла, что совершенно не хочу этого знать.

Снейп тем временем накладывал чистый бинт на ее плечо. Движения его были уверенными (как видно, выступать в роли колдомедика ему приходилось часто) и в то же время удивительно мягкими, почти нежными. В ответ на ее фразу он неопределенно хмыкнул и снова спросил, смазывая экстрактом бадьяна порез на ее ноге:

– Как вообще вы себя чувствуете? – Неплохо. Еще бы негромкую музыку и бокал шампанского и было бы совсем замечательно. – Имейте в виду – через несколько часов желание шутить у вас испарится. – Это почему же? – Ваше плечо. Вы знаете, чем именно в вас попали? – Догадываюсь. – Когда действие обезболивающего кончится, боль вернется и будет сильнее, чем раньше. Это все-таки пыточное проклятие, поэтому готовьтесь – в ближайшие сутки вам придется несладко. Само по себе это не заживет. – Спасибо, профессор. Умеете вы утешить даму, – прошептала она. Действительно, рановато она обрадовалась. А Снейп между тем продолжил: – Нужна специальная мазь, но у меня ее пока нет. Готовиться она будет сутки, все это время вас придется держать на обезболивающих. Хотите что-нибудь съесть?

Диана отрицательно покачала головой, мысли о еде вызывали отвращение.

Закончив с обработкой ран, Снейп на несколько минут куда-то вышел и вскоре вернулся, держа в руках несколько пузырьков. Один из них он поставил на прикроватную тумбочку, остальные протянул Диане со словами:

– Выпейте все.

Диана послушно осушила все пузырьки. Это оказались восстанавливающее, кроветворное, зелье от сотрясения мозга и костерост. На вкус они были одно «лучше» другого и несколько минут она лежала, зажав ладонью рот, мучительно борясь с рвотными позывами. Снейп протянул ей стакан воды, и она ее жадно выпила.

– Я вам оставлю обезболивающее, – сказал Снейп, кивнув на стоящий на тумбочке последний пузырек, – выпьете, если станет совсем плохо.

С этими словами он снова вышел из комнаты, а затем вернулся с толстым шерстяным пледом, очень похожим на тот, которым она была укрыта в то злосчастное утро, когда она очнулась в его покоях после пьянки по случаю своего совершеннолетия.

Закутывая ее в плед, он с неожиданной мягкостью в голосе произнес:

– Вам обязательно нужно поспать, прежде чем боль вернется. Дом под охранными заклинаниями, поэтому вам здесь ничего не грозит. Никому не придет в голову искать вас у меня, поверьте.