Змея, крокодил и собака
Шрифт:
И не могу объяснить, почему в данном случае оно оказалось бесполезным. Без сомнения, я была озабочена обдумыванием беседы с Кевином. Мужчины, должно быть, в течение некоторого времени лежали скрыто и неподвижно, потому что я определённо слышала звуки чьих-то шагов, спускавшихся по склону.
Они не выходили из укрытия, пока я не миновала первого из них, так что одновременно с их появлением я обнаружила, что путь к отступлению отрезан. Второй человек выскочил из засады напротив меня, впереди появились ещё двое. Они выглядели очень похожими из-за своих тюрбанов и грязных халатов, но одного из них я узнала. Мохаммед не сбежал.
Поверхность скалы была изрыта бесчисленными щелями и трещинами. Некоторые из обрушившихся валунов были достаточно велики, чтобы скрывать не одного, а нескольких мужчин. Скольких противников мне предстояло одолеть? Твёрдо вцепившись в зонтик, я продолжала раздумывать об альтернативах с быстротой, которую моя размеренная проза не в состоянии передать.
Побег в любом направлении стал бы безумием. Я не могла так быстро вскарабкаться на скалу, чтобы ускользнуть от преследователей. Быстрое наступление привело бы меня прямо в ожидавшие руки двух врагов, медленно продвигавшихся ко мне. Отступление – не бегство, но обдуманный, расчётливый уход – на восток, в том направлении, откуда я пришла, казалось, предоставляло больше шансов. Если бы я смогла избавиться от единственного человека, загораживавшего мне путь.
Но, стоило мне переложить зонтик в левую руку и потянуться за пистолетом, эта надежда рухнула под треск и хруст гальки. На помощь своим соучастникам с востока изо всех сил спешил ещё один человек. Я боялась, что у меня не так уж много шансов вывести из строя двоих или ускользнуть от них. Ручное оружие не обладает большой точностью (за исключением очень близкого расстояния), а мне придётся бежать во время стрельбы. Но иного выхода нет.
Однако стоило этому новому человеку появиться в поле зрения, как мои пальцы застыли на стволе пистолета (неожиданно повернувшегося в моём кармане). Удивление парализовало каждую мышцу. Передо мной возник Эмерсон – простоволосый, багроволицый и невероятно стремительный. С криком: «Беги, чёрт тебя побери!» – он бросился на удивлённого египтянина, обрушив его на землю в виде груды грязной ткани.
Я поняла, что приказ адресован мне, и, естественно, не стала возражать против того, как он был высказан. Неожиданное появление и внезапность действий Эмерсона привели наших противников в мгновенное замешательство, и я без труда опередила ближайшего ко мне бандита. Однако все они чуть ли не наступали нам на пятки, так что, когда Эмерсон поймал меня за руку и побежал, таща за собой, я полностью согласилась с его решением. Впрочем, мне хотелось бы, чтобы он преодолел собственные предрассудки против огнестрельного оружия. Винтовка нам бы очень пригодилась.
Мы находились на расстоянии более мили от лагеря, и я не видела способа вернуться, не будучи пойманными. Неужели он пришёл один? Или помощь задержалась в пути? Вопросы переполняли мой разум, но я слишком запыхалась, чтобы сформулировать их – и, вероятно, к лучшему, потому что у Эмерсона явно не было настроения пускаться в дебаты. Обогнув скалу, он резко повернул направо, схватил меня за талию и бросил на скалистый склон.
– Вперёд, – выдохнул он, подчеркнув приказ резким ударом по подвернувшейся части моей анатомии. – Через эту дыру. Шевелись!
Подняв взгляд, я увидела отверстие, о котором он говорил, – чёрную неровную дыру в обрыве. Она была
Я довольно-таки тяжело приземлилась на неровную поверхность шестью футами ниже отверстия. Пол был завален камнями и другими предметами, причинившими боль моим голым рукам. Поднявшись на ноги, я услышала мерзкий хруст и крик, сопровождаемый грохотом падающих камней. Я поняла, что Эмерсон ударил одного из наших преследователей по лицу. Возникшая суматоха предоставила ему время для более достойного входа в яму, чем мой – вначале появились ноги, затем рядом со мной упало тело, и всё, на что он был способен в течение нескольких последующих мгновений – тяжело пыхтеть.
Пространство, где мы оказались, было довольно маленьким. Сразу за нами пол резко поднимался к потолку. Ширина составляла не более пяти-шести футов, но по относительной аккуратности боковых стен я предположила, что это, очевидно, вход в одну из могил, о которых упоминал Эмерсон.
Эмерсон перевёл дыхание.
– Где этот ваш смешной пистолетик? – первое, что спросил он.
Я вытащила пистолет и вручила ему. Высунув руку в отверстие, он трижды нажал на спусковой крючок.
– К чему тратить пули? – требовательно спросила я. – В обойме всего шесть, а вы даже не...
– Я зову на помощь, – последовал грубый ответ.
Звать на помощь – не в привычках Эмерсона. Но в данном случае – единственный разумный способ действий. Вход в гробницу-пещеру был настолько узким и неудобно расположенным, что наши противники могли проникать через него только по одному за раз – с большим риском получить удар по голове от Эмерсона, как это уже неоднократно и случалось – но и мы не могли выйти, пока они ждали нас. Эмерсон – впервые – согласился с неизбежным, но явно был недоволен.
– О,– сказала я. – Значит, вы пришли один?
– Да, – ответил Эмерсон, очень мягко. Затем его голос поднялся до рёва, от которого я чуть не оглохла. – Вы, проклятая дура! Какого чёрта вам взбрело в голову так по-идиотски поступать?
Я отшатнулась, но не очень далеко: руки Эмерсона мгновенно вытянулись и схватили меня за плечи. Он тряс меня, как терьер – крысу, не переставая кричать. Искажённые эхом, слова были достаточно невразумительными, но смысл – вполне понятен.
Не думаю, что я бы ударила его, если бы он – уверена, совершенно непреднамеренно – не тряс меня так сильно, что я со всего маху треснулась затылком о стену позади меня. Во время побега я потеряла шляпу, и мои волосы рассыпались, так что удар ничто не смягчило. И эта боль разрушила все препятствия, которые могли удержать меня от ответа. Тем не менее, если бы я не находилась в исключительно возбуждённом состоянии (по разным причинам), то не подняла бы руку. За исключением игривых жестов совершенно другого характера (не имеющих отношения к настоящему описанию) я никогда не била Эмерсона. А он никогда бы не ударил соперника, который не смог бы дать ему сдачи.