Значит, ты жила
Шрифт:
Андре не была ничьей любовницей! Почему же Ли пытался уверить в обратном? Может быть, он обнаружил у своего хозяина письма от женщины, подписанные «Андре»? И сделал из этого вывод… Да, наверняка речь шла о такого рода недоразумении.
Наверняка!
— Послушайте, Сильви, тут безусловно какое-то Недоразумение!
— Да нет же, уверяю вас…
— Почему же он не передаст эти письма следователю?
— Он предпочитает превратить их в деньги.
— Вы не пригрозили ему обо
— Пригрозила.
— И что он ответил?
— Он улыбнулся. Никогда не знаешь, что у этих людей на уме. Он заверил, что станет все отрицать, и скажет, будто, напротив, я сама попросила его выдумать это, чтобы вас спасти. Письма в надежном месте. Он отдаст их за двести тысяч франков. В некотором смысле это недорого!
— Но он просто хочет выманить у нас деньги! За письма — это недорого, но дорого — за вранье! Липа — вот все, что он может продать, Сильви! Сплошная липа!
Я был страшно разочарован. Я сердился на нее за ту напрасную надежду, которую она в меня вселила.
Она открыла на этот раз не портфель, а ужасную безвкусную сумочку.
— Он дал мне в качестве доказательства часть письма. Вы узнаете почерк вашей жены?
Дрожа, я взял прямоугольный обрывок бумаги. У меня возникло ощущение, будто через мою руку пропустили электрический ток. Да, это был действительно почерк моей жены. Ровный почерк, с наклоном, с огромными завитушками. Пол-страницы…
Я прочел текст.
«Если мы не видимся несколько дней, я чувствую себя совершенно потерянной. Милый, моя жизнь без тебя делается такой серой… И потому умоляю, приходи скорей».
Отрывок из письма Андре!
Все поплыло перед моими глазами. Задыхаясь я прислонился к стене. Мне было больно.
— Это в самом деле почерк вашей жены? — настаивала Сильви.
— Да.
— Вы уверены?
— Абсолютно!
Я еще раз внимательно изучил обрывок письма. Несомненно, то был почерк Андре.
— Она написала это Стефану?
— Видимо, да. Слуга утверждает, что обнаружил несколько писем, весьма красноречивых. Если мы сможем их заполучить, связь вашей жены со Стефаном будет таким образом доказана…
Ей ни к чему было ставить точки над Я так же, как и она, понимал, какую пользу можно извлечь из этих посланий. Они, попросту говоря, спасали мне жизнь.
— Сильви, нам необходимы эти письма! Срочно!
— Разумеется, но он потребовал двести тысяч франков и…
Она покраснела и замолчала.
Конечно, она не располагала такой суммой. Проблема заключалась в том, что я не мог дать ей денег, поскольку все мои счета были блокированы, а на мое имущество наложен арест.
— У вас нет друга, который мог бы…
У меня был только один друг, способный мне помочь, но я выпустил в него несколько пуль.
— Нет, Сильви, ни одного!
— И никаких родственников?
— Только дальние, где-то в провинции. Они и раньше не дали бы мне ни гроша, а тем более в нынешней ситуации!
— Однако необходимо что-то придумать… Ли спешит. Он нашел себе работу на Лазурном Берегу и завтра уезжает… Он хочет получить деньги до отъезда.
Я пытался найти выход. Двести тысяч франков, это не так уж много… Но когда вы сидите в тюремной камере по обвинению в двойном убийстве — нелегко их достать.
— Подумайте… А что, если я пойду в ваш банк?
— У меня там один пассив.
— Что же делать, Господи! Что делать?
Она нервно ходила по узкой камере, заложив руки за спину, сплетая пальцы.
— Хорошо, я справлюсь сама.
— Но, Сильви…
— У меня есть фамильные драгоценности, доставшиеся мне после отца. Я заложу их в ломбард без ведома матери!
— Нет!
— Почему?
— Я не хочу, чтобы вы делали это ради меня, Сильви. Я не достоин этого.
Если б у нее было побольше опыта, она бы заметила, что мои слова звучат так же фальшиво, как текст из какой-нибудь дешевой пьесы. Но она переживала свое приключение со всей страстью.
— Вы поможете мне их выкупить позднее, Бернар, когда все трудности будут позади.
— Вы сказали «Бернар»!
У нее на губах появилась и тут же исчезла робкая неуверенная улыбка. Я протянул к ней руки. Наверное она устремилась бы в мои объятия, но в дверь постучал надзиратель.
— Время истекло, мэтр…
Слегка пошевелив пальцами, она сделала знак рукой, как бы благославляя меня. Многообещающий знак спасителя.
Когда дверь за ней закрылась, я заметил на полу небольшой прямоугольный обрывок зеленой бумаги… Андре всегда писала на зеленой бумаге. Бледно-зеленой, цвета морской волны, очень скромной. Это соответствовало ее эстетическим принципам… Изменила ли она мне? Да. Если верить этим нескольким строчкам у меня перед глазами.
В общем, осуществив свою махинацию, я лишь реконструировал истину!
Какую же шутку сыграла судьба!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава XII
Опасность отступала. Благодаря этому обнаружившемуся факту мне удастся убедить присяжных… Меня переполняла какая-то совсем новая надежда, и я вновь обрел веру. Напрасно меня повергли в уныние блестящие аргументы следователя Лешуара. Для того, кто отказывается признать свое поражение, еще не все потеряно.