Знак бесконечности
Шрифт:
– Турысты… – с недоумением пролепетала старушка.
– Дык, тут отродясь турыстов не было.
– А можа вы, хлопцы, по мак пришли – дык няма яго, не расте. Да и на наркоманов гэтых вы не похожи.
– Ну какие же мы наркоманы, бабуля? – укоризненно начал Леха, – просто мы с братом выполняем заказ одной туристической организации, ищем новые места для отдыха, новые маршруты прорабатываем. Кстати, у вас тут ничего интересного не имеется? Ну, скажем, какие-нибудь памятники древней архитектуры, или еще чего?
Было видно, что бабулька с трудом понимает сказанное. Услышав слово памятики она оживилась.
– Як же, есть памятники. Один у калгасе, напротив конторы – Ленину значит, а другой перед школой – якому-то хлопцу з трубою,
– Те памятники мы, бабуля, все видели. Для туристического бизнеса они никакой ценности не представляют. Нас больше интересуют те памятники, которые в стародавние времена воздвигнуты были. Ну, дома старинные или замки. При слове «замки» старушка вздрогнула, потом затараторила: – няма тут нияких замкау и не было николи. Хлопчыки, уже тямно совсем, куды ж вы на ночь глядзя пойдете? Идите в хату. Я одна живу, места много. Зараз я вам бульбы навару, шкварочек пожару. У меня и ночуйте. А зранку пойдете куды вам треба. Ходьте за мной, дороженькие, ходьте.
Бабушка направилась было к дому, но взгляд ее остановился на старом колодце. В этом взгляде читались одновременно страх, удивление, сожаление и много других сходных с этими чувств.
– А ктой-то воду набирал с того колодезя?
– Да это мы, – растерянно сказал Алексей, – хотели водички попить.
– Ой зря, ой зря вы гэта зрабили, хлопцы, – запричитала старушка, – не треба было того рабить. Али тяпер уж ничаго не зробишь. Ходьте до хаты, а я зараз приду.
Она подошла к колодцу, перекрестилась, что-то пошептала, взяла ведро и вылила его содержимое обратно в колодец. Опять перекрестилась, снова пошептала, повернулась и пошла по направлению к дому.
Наблюдавшие за ней братья в недоумении переглянулись. В народе, вроде, не принято воду в колодец выливать, а тут наоборот получается, но спросить постеснялись.
– Ходьте, ходьте хлопцы, – засуетилась бабуся, – ничего, усе буде у порадку. Зараз я плиту распалю, бульбы навару, шкварочек пожару, – словно заведенная хлопотала старушка.
Ребята вошли в дом. Их удивил царивший везде идеальный порядок, было до отвращения чисто. Как по команде они посмотрели вниз, на свои рыжие от пыли кроссовки.
– Скидайте боты и проходьте, зараз будем вечерять.
Они вошли в комнату. Она была просторной, прохладной и какой-то светлой, несмотря на сгущавшиеся за окном сумерки. В красном углу, перед образами, мирно коптила лампадка.
– Али ж вы, хлопцы, можа не крященыя? – заглянула в комнату старушка.
– Да мы-то крещеные, – виновато начал Алеша, – только вот…
– Ну ничего, ничего, проходьте. А як вас, хлопцы, кличут?
– Меня Алешей, а это мой брат, Сергей. А вас как зовут, бабушка?
– Кличут бабкой Стефой, а полностью – Стефания Казимировна.
– Вы, наверное, полька? – впервые за этот вечер подал голос Сергей.
– Да не, не полька. Белоруска, а имя польское. Вы меня кличьте бабкой Стефой, як зауседы, так лепей будзе. Ну, да чаго ж вы стоите, сядайте хлопчыки, сядайте, одпочните криху, а я пойду ести зраблю, – бабуля снова скрылась за дверью.
Братья с удовольствием уселись на огромный старинный диван, покрытый, видимо, домотканым покрывалом. В доме было прохладно, несмотря на то что окна были закрыты, а на дворе стояла духота. Мух и комаров в доме не было, как, впрочем, не было и телевизора, даже радио отсутствовало. Электричества не было тоже. С потолка свисала старинная керосиновая лампа. По комнате растекались синие вечерние сумерки. Стояла звенящая тишина и лишь изредка из кухни доносились звуки приготавливаемого ужина. Что-то зашипело, зашкворчало и ноздри защекотал запах жарящегося сала и лука. Только теперь ребята поняли, как сильно они проголодались.
В комнату вошла бабуля с тонкой горящей лучиной в руках. Она подошла к лампе, приподняла стекло и подожгла фитилек. Все вокруг озарилось неярким и каким-то теплым, уютным светом. Хотелось сидеть молча, ни о чем не думать и наслаждаться покоем и умиротворением, царившими в этом гостеприимном доме.
– Почакайте, зараз, зараз, – сказав это, бабушка снова убежала на кухню.
Ребята стали осматриваться. Кроме дивана в комнате имелась и другая мебель. Огромный овальный стол, покрытый идеально белой, накрахмаленной скатертью. Вокруг стола стояло несколько, таких же массивных, резных стульев, с высокими спинками. В углу, у печки, расположилась такая же огромная, явно старинная кровать, высокие, резные спинки которой были изготовлены из какого-то темного дерева. Добрых полметра перин застелены красивым узорчатым покрывалом. Над всем этим высилась пирамида из, сложенных одна на другую, пузатых, подушек, покрытых тонкой тюлью.
Два больших окна занавешены прозрачными шторками, более плотных штор на окнах не имелось. Между окнами, на стене, в красивых деревянных резных рамках, красовались старые, пожелтевшие от времени фотографии. На них были изображены усатые военные, в форме начала века, с саблями на боку. На более свежих фотографиях изображены тоже военные, но уже в форме красноармейцев, даже имелось несколько фотографий людей в офицерских погонах. Невольно вспомнился дом, мама. Куда их занесло, и зачем? Какие фантастические идеи, порой, рождаются в головах людей. Вопреки здравому смыслу, вопреки логике. Лишь неистребимое желание заглянуть, хоть краем глаза, туда, где заканчивается понятное и начинается необъяснимое, во все века двигало человечеством. «Любопытство не порок, а источник знаний», вспомнилась вдруг старая поговорка. Так думал Алексей, пока ход его мыслей не был прерван вошедшей в комнату хозяйкой дома. В одной руке она держала большую тарелку, на которой дымились аппетитные, мясистые шкварки, а в другой – блюдо с вареной картошкой, обильно приправленной жареным луком. Бабушка стала накрывать на стол. Как по взмаху волшебной палочки на нем появились свежие помидоры, аппетитные, все в пупырышках огурчики, зелень, кольца домашней колбасы и, в довершение всему, небольшой, еще пахнущий дымком, начищенный до умопомрачительного блеска, самовар, в окружении больших пузатых чашек. В тарелочках отливало янтарем и рубином варенье. Отдельно возвышалась горка свежей черники, обильно посыпанной сахаром.
– Ну, седайте, хлопцы, – сказала бабуля, – седайте, повячерим. Кушайте хлопцы, не стесняйтесь, что бог послал.
Она перекрестилась и стала наполнять тарелки ребят картошкой и шкварками. Едва сдерживаясь, братья набросились на еду. Им казалось, что такой вкуснятины они не ели никогда в жизни. Все было изумительно. Картошечка таяла во рту, шкварки приятно хрустели на зубах румяной корочкой, зелень источала дивный запах. Помидоры просто сочились сладковатым соком, огурчики оглушительно хрустели. В общем, ужин казался сказочным. Руки юношей взвивались над столом, молнией хватали все без разбора и так же быстро все это исчезало у них во рту. Они глотали еду, почти не жуя, и снова набивали рты до отказа.
Сергей под столом ткнул брата коленкой.
– Реже мечи, уши отстегнутся.
– Сам дурак, – парировал старший и отправил в рот большую шкварку целиком, следом за ней последовала картошка, хлеб, колбаса, помидор… попытка втиснуть туда еще и зелень не увенчалась успехом, и она торчала наружу в разные стороны, словно бутафорские усы. Сергей наблюдал за братом с удивлением и страхом. Казалось, Лехины щеки сейчас треснут. Он с большим трудом задвигал челюстью, без особого, правда, успеха и, решив, что жевать уже достаточно, сделал глотательное усилие. Пища никак не хотела проглатываться. Леха начал икать, его глаза готовы были вылезти из орбит. Сергей, давясь от смеха, засопел как бегемот, поскольку его рот был так же полон еды. Профессиональный удар по спине, между лопатками, заставил Леху на мгновение задуматься о бренности бытия. Он прикрыл глаза руками, видимо боясь, что они выскочат.