Знак фараона (сборник)
Шрифт:
– Чем я могу помочь?
– Сыновья воинов фараона могут учиться где пожелают – впервые я услышала об этом семь лет назад. Теперь я привезла своего сына к тебе с единственной просьбой: возьми его в ученики!
Хирам опешил.
– Да, но…
– Джамхад – умный мальчик, он очень быстро учится новому, – заметила Аруна. – На самом деле мы уже полгода живем в Фивах. Я сняла дом и пригласила молодого писца, который обучил Джамхада языку, а также чтению и письму.
Хирам нахмурился. Эта женщина снова его провела! Увидев ее, он был уверен, что она
– И ты готова бросить своего ребенка в чужой стране!
– Во-первых, он будет находиться под твоим присмотром. Во-вторых, обычно мы рано отпускаем детей от себя, вручая их в руки судьбы.
Хирам сокрушенно покачал головой. В этом вся Аруна! Она так решила – и вот уже идет по головам, сминает сердца, вторгается в души.
Он попытался ухватиться за спасительную соломинку:
– А твой сын? Что он об этом думает?
– Он согласен. Я давно рассказала ему про Амона, про его храм и власть.
Жрец позволил себе замечание:
– Едва ли ты, никогда никого не слушавшая и всегда поступавшая так, как тебе заблагорассудится, способна понять, что такое власть бога над людьми и всем сущим!
Аруна повернулась к детям и велела им прогуляться по двору. Джамхад и Матана безропотно встали и пошли разглядывать статуи и разноцветные колонны храмового портика.
– Я в полной мере познала власть бога после того, как ты обратился к Амону с тайной молитвой и я тебе отдалась. С тех пор я ни минуты не сомневалась в силе твоего бога и поклялась, что посвящу своего сына Амону, – смиренно промолвила женщина и посмотрела в глаза Хирама. – Прости, что напоминаю о том, о чем ты, возможно, не хочешь вспоминать, но именно с этого момента началась моя новая жизнь.
Жрецу показалось, будто земля накренилась и он не чует под собой ног. Нахлынувшие чувства были столь невыносимы, что Хирам не знал, как с ними справиться. Жрец Амона прикусил губу, и от боли его сознание прояснилось. Джамхад… его сын. С этим нельзя спорить, этого нельзя исправить, это можно только принять. А у Джаира, стало быть, нет родного ребенка? От волнения Хирам так растерялся, что забыл про Хафру. Забыл еще и потому, что привык воспринимать мальчика как родного.
– Твой муж знает? – прошептал Хирам.
– Нет. И он не должен узнать, – твердо произнесла женщина.
– Он отпустил тебя сюда?
– Да. Я давно поняла, что Джамхада нужно отвезти в Фивы и оставить в храме Амона. Мне удалось внушить это Джаиру. – Тут голос Аруны дрогнул, и она прошептала: – Скажи, как часто я смогу видеться со своим сыном?
– Мальчиков отпускают домой четыре раза в год, во время основных праздников. Ты сможешь приезжать и забирать Джамхада, – ответил Хирам и добавил: – Но для начала его должны принять в школу при Доме Жизни.
– Ты мне поможешь?
– Постараюсь, – сдержанно пообещал жрец.
Он сразу решил, что примет в этом деле ровно столько участия, сколько велят ему долг и совесть. Он никогда не хотел ребенка от Аруны, и потом, кроме Хафры, у него есть
Хирам провел Аруну и ее детей по территории храма и показал им все, что, по его мнению, стоило увидеть. Джамхад живо откликался на происходящее. Это был смышленый, серьезный мальчик; вместе с тем в его душе тлел мятежный огонь, огонь, который он унаследовал от своей матери. Хирам невольно подумал о том воспитании, которое Джамхад мог получить у Аруны и того человека, которого он считал своим отцом.
Потом они отправились к жрецу, решавшему, можно ли принять того или иного ребенка в школу при Доме Жизни. Сначала с ним поговорил Хирам, а потом Аруна. Женщина показала бумаги, свидетельствующие, что Джамхад – сын человека, который преданно служит фараону.
Аруна излагала мысли кратко, уверенно, четко, и Хирам был вынужден признать, что она все-таки изменилась: говорила и вела себя как серьезная женщина, супруга уважаемого человека. Его посетила неожиданная мысль: несмотря на то что войны, которые ведет Тутмос, несут разрушения и гибель людей, египтяне дают покоренным народам богатые знания и великую культуру, которая существует уже несколько веков и будет существовать вечно.
Джамхад был чужестранцем, потому его приняли в школу только благодаря поручительству Хирама, – тот обещал присматривать за мальчиком и помогать ему в учебе.
Когда они вышли во двор, Аруна неожиданно повернулась, положила руки на плечи Хирама и посмотрела ему в глаза. Мужчина вздрогнул, ощутив, как по телу разлилась горячая волна. О да, эта женщина обладала все той же силой, однако если прежде эта сила была похожа на воду, дико бурлящую в кипящем котле, то теперь напоминала мощное, ровное течение реки, стремящейся к далекой, но верной цели.
– Спасибо, – сказала Аруна, потом склонилась над сыном и ласково заговорила о чем-то на своем языке.
Мальчик согласно кивал, хотя в его глазах таилась грусть. Хирам вспомнил себя, вспомнил, как отец привез его в Фивы из далекой деревушки и оставил в храме – маленького, одинокого, растерянного и… очень мужественного. Сердце Хирама смягчилось, и он хотел что-то сказать, как вдруг заметил Хафру, который вприпрыжку бежал навстречу отцу.
Жрец бессильно опустил веки. О нет! Хотя… почему нет?
– Это мой старший сын, – сказал он, когда мальчик приблизился. – Он тоже учится в школе.
– Нас отпустили пораньше, – заявил Хафра, обращаясь к отцу.
В черных глазах мальчугана плясали озорные искорки, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, не в силах устоять на месте, его смуглые руки неловко сжимали глиняные таблички, вот-вот готовые выскользнуть и разбиться вдребезги. Зато эти руки уверенно натягивали лук и ловко держали кинжал.
– Моего сына нельзя назвать прилежным учеником, но я его очень люблю, – с улыбкой произнес Хирам и потрепал волосы мальчика. – Беги домой! Передай матери, что я скоро приду.