Знак махайрода
Шрифт:
— А королевы что ж — не люди, что ли? — искренне возмутилась Метка. — Ты лучше за дорогой следи, болтун, вот, сейчас, будет светофор со стрелкой налево, но ты сворачивай вправо, там, правда, знак запрета на проезд висит, плюнь, там в жизни ни одного полицейского не было…
— А хоть бы и было, — весело ответил триарий, нахально выворачивая вправо из второго ряда. — Если не больше взвода, то на полчаса работы…
— А если больше? — поинтересовалась скромно молчавшая до сих пор Этель.
— Ну, тогда повозиться придется, — немедленно отозвался Каин. — Хотя, какая тут возня? Они же в столице обленились, стрелять разучились, а уж бегать — и подавно…
— Влево сейчас, вдоль
Тяжело вздохнув пневматикой тормозной системы, автомобиль плавно замер на месте. Вокруг него расстилались полузаброшенные, полуразрушенные дома — стандартные пятиэтажные коробки, маленькие двухэтажные особнячки на три-четыре семьи, частные домики с бревенчатыми еще стенами… Казалось, получасовое путешествие перенесло троих мужчин и двух женщин из сердца Империи, блистательной полнолюдной столицы, в глухую заброшенную богами и людьми провинцию. Еще больше подчеркивали провинциальную запущенность этого райончика заросшие высоченным бурьяном, чертополохом и полынью большие и маленькие проплешины между домами, пустыри и палисадники.
— Да, пейзажик тут не ахти, — констатировал старший, перегнувшись через лиловую королеву, настежь распахнув дверцу автомобиля и внимательно оглядывая окружающее пространство.
— Вспомнил Черную Пустошь?.. — полюбопытствовал Кай.
— А я вот сразу не догадался, что мне это самое зрелище напоминает, — признался Рекс. — Точняк, как в Пустоши… только тут пооживленнее будет…
Из одной двухэтажки вышла на улицу молоденькая девчонка, в стильных брючках, пушистой кофточке нараспашку, но в грубых, растоптанных, армейских сапогах, и с огромным линялым пакетом в руке. Подозрительно зыркнув на роскошную машину, непонятным ветром занесенную в их края, девчонка смело прошагала мимо, добралась до остатков деревянного заборчика, что-то и зачем-то символически ограждающего, и, сильно размахнувшись, пульнула пакетом за ограду. Со звоном и шелестом из летящего пластикового мешка посыпались на землю какие-то банки, обрывки оберток, шелуха и прочий кухонный мусор…
— Удобно как, сделал два шага — и уже помойка, а мы, как дуры, с ведром за угол дома бегаем, — констатировала Этель.
— И куда дальше? — практично поинтересовался Рекс, возвращаясь на свое место и чуток прикрывая дверцу.
— Дальше совсем просто, — сказала Метка. — Вот там, за разрушенной пятиэтажкой, пустырь, за ним — бетонный забор, но тоже разрушенный, никто за ним не присматривает. Здесь вообще, если успел заметить, места дикие… значит, полсотни саженей от забора, а может и поменьше или побольше, не меряла никогда специально, и вот уже старый театр…
— Как все просто… — задумчиво отозвался Резкий. — Слишком просто…
— Не слишком, — возразила лиловая королева. — О том, что отсюда можно легко пройти в студгородок и сразу к старому театру, мало кто знает, просто не интересовались никто и никогда, ведь здесь же фактически пустырь, живут какие-то аборигены, которых и столичными-то жителями назвать трудно. Конечно, думаю, что анархисты в эту сторону поглядывают иной раз, но чтобы охраняли, да еще так же, как основной въезд в городок — это вряд ли. Сам видишь, тут только на своих двоих пройти можно, никакая техника не проберется, даже танки завязнут…
— В то, что ты знаток еще и возможностей современной бронетехники, извини, я как-то не верю, — совсем уж почтительно ответил старший, чем ввел в легкое смятение не ожидавшую такого мягкого и дружеского обращения
Пожалуй, словечко «потихоньку» было тут лишним, триарии выкатились из машины сказочными колобками и тут же будто растворились среди заброшенных заборов, бурьяна, обветшалых домов. Вот только-только, секунду назад, мелькал перед глазами пятнистый зад Кая, и уже не видно никого и ничего. Тем временем Резкий облачился в шлем, откинув прозрачное в осенней хмарности забрало, и тут же наговорил проверочные, загадочные слова в автоматически включившуюся систему связи: «Раз, здесь, два, там, кругом, вижу…», видимо, контролируя звучание разнородных слов.
— Девчонки, держитесь за мной, — попросил старший. — Вы хоть и при оружии, да и пользоваться, понимаю, умеете, но без связи не лезьте вперед…
— Хорошо, — послушно, как примерная школьница, кивнула лиловая королева.
— Давай без обид, Метка, — кажется, впервые назвал её по имени Рекс. — Вы нам и так, как две золотые рыбки, жизнь облегчили по самое нельзя… сейчас дойдем до места, понаблюдаем и решим, как дальше быть, а пока — не высовывайтесь особо, ладно? Давай, командуй, куда тут…
Под ногами сестренок беспощадно, звучно и разноголосо хрустел пересохший бурьян, скрипели осколки чего-то керамического или стеклянного, похрюкивали схоронившиеся под опавшей листвой пакеты из-под молока, а рядышком, совершенно беззвучно скользил, казалось, над землей, закутанный с головы до ног в железо, тяжеленный триарий, послушно исполняя команды Метели: «Левее, тут дорожка была… теперь чуть вправо, пролом между заборами… за угол дома надо, там чище и суше… ну, вперед теперь…» Товарищи Рекса, если и шли где-то по сторонам от девчонок, были вообще незаметны, не видны и не слышны среди руин заброшенного района. Завершилось их маленькое путешествие по осенним джунглям столицы совсем плачевно: старший уложил сестричек на землю и заставил ползти без малого сотню саженей до небольшой возвышенности среди пустыря, покрытой давным-давно высохшими, но густыми кустами сирени. Отсюда, накрыв головы куском маскировочной сетки, извлеченной триарием из недр своей амуниции, королевы увидели полуразрушенный бетонный забор, еще несколько десятков саженей пустыря и — деловитую, серьезную суету возле старого театра.
Наблюдая, как то и дело на небольшой утоптанной площадке у входа в подвал останавливаются разнокалиберные автомобили, мотоциклы, мопеды и даже велосипеды, как шустро, но постоянно озираясь по сторонам, снуют туда-обратно люди в черных пиджаках, куртках, брюках или просто с черными повязками на рукавах, Метка искренне оценила те предосторожности, что потребовал от них Резкий. Конечно, заметить их, бредущих по эту сторону забора и заросшего едва ли не в рост человека пустыря, было нелегко, но вполне возможно, тем более, кроме посетителей и курьеров, постоянно снующих вокруг штаба анархистов, тут были и в меру внимательные охранники-часовые, проверяющие не понравившихся им чем-то посетителей и временами осматривающие окрестности в бинокль.
— Как их тут много, — с легким испугом прошептала красная королева, только что про себя проклинавшая ту минуту, когда сестре придумалось проводить нежданных гостей до старого театра.
— Много — это хорошо, — не понижая голоса, отозвался старший. — Больше людей, больше суеты и бестолковщины, легче дойти до цели… но труднее потом возвращаться, если они спохватятся и успеют взяться за ум. Ладно… Мол, как у тебя дела?
«Взял часовых. Уберу всех, но справа, за углом, без гарантии, могут успеть скрыться, если не дураки», — деловито доложил Молчун.