Знак судьбы
Шрифт:
Саня смотрел на работу друга с неподдельным интересом.
Лёха косил с таким самозабвением и с таким азартом, что Сане захотелось покосить немного.
– Дай мне попробовать, – попросил он.
– Возьми, – ответил Лёха и протянул косу.
Саня с наслаждением принялся косить траву, но так аккуратно и красиво у него не получалось.
Его учил косить дед ещё несколько лет назад, но от редкого занятия этим делом, коса то врезалась в землю, то лишь приминала траву, не срезая её.
С грехом пополам удалось всё же закончить работу.
– Всему нужна сноровка, старанье и тренировка, – философски заметил Лёха.
– Это точно! – устало проговорил Саня, стирая выступивший пот со лба.
Ребята быстро нагрузили тележку свежескошенной травой и отправились в обратный путь.
Вернувшись домой, Лёха пошёл раздавать корм кроликам, а Саня отправился на дедову пасеку.
На пасеке стояло всего три улья и «пасекой» это место можно было назвать лишь условно, но Саня любил бывать здесь.
Ему нравилось смотреть как пчелы, груженные нектаром и пыльцой, как тяжелые бомбардировщики, с глухим жужжанием, устало опускались на леток улья. Сразу видно, что пролетели большое расстояние и, получив взяток с множества цветов, теперь несли домой, в улей.
Около летка останавливались и, толкая друг друга, по очереди проползали внутрь улья. Но вот к летку подлетел трутень и попытался проникнуть внутрь. Тут же несколько сторожевых пчёл взяли его за лапки и крылья, и выдворили восвояси.
Трутень сопротивлялся, карабкался назад, но сторожевые пчёлы не давали ему дороги, и успокоились лишь тогда, когда он улетел прочь.
Саня даже удивился: как ладно, и чётко у них всё это получалось.
Ещё Сане нравилось смотреть, как дед открывает крышку улья и достаёт оттуда рамки с сотами полностью забитыми мёдом.
Обычно соты пчёлами запечатаны воском, тогда дед берёт нож и срезает воск, а из сот начинает сочиться густой, янтарный, пахучий мёд.
Вот и сейчас, дед был занят пчелами.
Он надел на голову специальную шляпу с сеткой, окурил дымом один из ульев и открыл крышку, вынимая поочерёдно рамки одну за другой.
Пчёлы зло жужжали, выражая недовольство тем, что потревожили. Некоторые пытались ужалить деда в лицо, но сетка не давала сделать это.
В одном из ульев пчёлы вывели молодую матку, а старая, ещё хорошо работала, вот дед и пытался удалить одну из них.
Дед не хотел, образования нового роя, который мог бы улететь куда-нибудь за молодой маткой, а потом ищи, свищи, да лови по всей округе. Но вот дед, изловчился, поймал одну из пчёл, которая была крупнее всех остальных, и удалил из улья.
Закончив с этим занятием, дед достал рамку с сотами полными мёдом и отдал Сане. Саня сбегал в дом, взял тарелку и нарезал соты с мёдом небольшими кусками, складывая на тарелку. Затем, вынес всё это на улицу и устроился около ульев.
– Шёл бы ты в дом, – озабоченно проговорил дед, – а то ведь, не ровён час, ужалит какая пчёлка.
– Не боись, дешк, – ответил Саня, – мы с ними друзья.
– Друзья то друзья, но смотри, что б потом не пожалеть, – проворчал дед и продолжил заниматься своим делом.
Саня больше не стал слушать деда, а с огромным наслаждением начал жевать соты со свежим, желтовато – янтарным мёдом.
Мёд стекал по губам тонкой, липкой струйкой к подбородку.
Внук едва успевал ловить языком этот приторно-сладкий ручеёк и с большим проворством, на которое он только был способен, отправлял капли мёда в рот.
Но вдруг: одна, другая, третья пчёлы угрожающе жужжа, подлетели к Сане и стали кружиться над ним. Казалось, они сильно огорчены и разгневаны таким беспардонным обращением парня с плодами каторжной работы и готовы напасть, для защиты богатства, собранного колоссальным трудом.
Саня попытался рукой отогнать их, но не тут-то было: пчелы яростно бросились в атаку. Вот одна ужалила в щёку, другая – в бровь, а третья, запутавшись в волосах, больно ужалила в лоб.
От такого неожиданного натиска, Саня убежал в дом и больше не стал выходить на улицу.
В комнате вытащил из волос ещё живую, но уже умирающую пчелу и отпустил.
Она уже не могла лететь, а лишь с великим трудом медленно ползла по столу, волоча жало с куском оторванных внутренностей. К вечеру, вся правая сторона лица покрылась сплошным волдырем, правый глаз совсем не открывался, а левый глаз слегка открывался, но для этого надо было приложить большое старание.
Санино состояние было отвратительным и в душе, уже тысячу раз проклял себя за то, что не послушал деда.
Но молодой, растущий организм брал верх над недугом, и вот уже, через несколько дней, опухоль спала, а ещё через некоторое время стал слегка открываться и правый глаз.
Так прошёл почти целый месяц.
Дед сдержал слово и как только Саня оправился от укусов пчёл, он начал учить внука управлять автомобилем.
Это оказалось не так уж сложно, и вот он уже самостоятельно рассекает просторы окрестностей села, наводя переполох и сумятицу в стайки кур, гусей и уток.
Со временем, освоившись, Саня стал ездить и в соседние сёла, и посёлки; такие поездки ему всё больше и больше нравились.
Однажды он договорился с Лёхой съездить на рыбалку на дальние пруды на веломашинах, как называл велосипеды дед.
Только забрезжил рассвет, а Саня был уже на ногах. Он собрал снасти, ещё вчера вечером накопанных червей, взял вчера же сваренный горох и немного хлеба. Затем зашёл за приятелем, и они на велосипедах отправились на рыбалку.
Ещё было пасмурно от раннего утра, первые лучи солнца лишь слегка позолотили облака, придавая, пленительное очарование и с огромным трудом рассеивали ночной мрак, всюду на траве лежала обильная роса, природа ещё нежилась в ночной прохладе и не хотела просыпаться.