Знакомьтесь: МУР
Шрифт:
Тесные контакты сохранялись и после разгрома фашистов у стен столицы. Чекисты неоднократно прибегали к помощи сотрудников МУРа. Только два примера. Во время наступления под Москвой в руки наших бойцов попал немецкий шифровальный аппарат. Его передали контрразведчикам, а те, чтобы лучше разобраться в механизме, отправили его специалистам в наркомат связи. Доставить груз доверили двум офицерам. Но пока машина с сопровождающими добиралась от Лефортово до улицы Горького, аппарат исчез. Офицеры никак не могли толком объяснить, как же он пропал, путались и давали контрразведчикам противоречивые показания.
Над
У чекистов все же зародилось сомнение, и они обратились за помощью к муровцам: может быть, действительно, шифровальный аппарат похищен и его можно найти.
Муровцы, в деталях уточнив у обвиняемых маршрут следования, выехали на место. На одной из улиц по пути в Лефортово они обратили внимание на такую картину. Мальчишки на коньках с длинными проволочными крюками зацепились за кузов грузовика. Один из них подтянулся, перекинул крюк в кузов и на дорогу хлопнулся какой-то узел. А не таким ли путем исчез из грузовика шифровальный аппарат, подумал оперуполномоченный И. Гаврилов, наблюдая за проделкой подростков. Доложил свои соображения руководству МУРа.
И вот на Петровке, 38 сидит большая ватага ребят с улиц Баумана, Ново-Басманной, Красных ворот. По одному их вызывают в кабинет, расспрашивают о жизни, о мальчишеских проказах. Но никто об аппарате, похожем на пишущую машинку, не слыхал. Наконец один из ребят прямо заявил:
— И никакая она не пишущая, а не поймешь что. Ее Витька выловил, но что с ней делать, не знает.
Нашли Витьку. Он не запирался, подробно рассказал, как было дело. «Выудил» машинку, хотел продать — дома есть нечего, но никто ее не берет. А куда дел? Да выбросил в люк овощного магазина на Бакунинской улице.
Поехали на Бакунинскую. Подросток сам слазил в пустой подвал магазина и достал оттуда шифровальный аппарат.
Оказалось, хотя сопровождающим офицерам было строго-настрого приказано не спускать глаз с аппарата, они, погрузив аппарат в кузов, забрались в кабину — дело было зимой — и проворонили его. На следствии смалодушничали, не рассказали, как было в действительности, и чуть не поплатились за это жизнью. Сотрудники МУРа отвели от них страшную беду.
Другой случай произошел несколько позднее. Как-то часа в два ночи в МУР позвонил заместитель наркома внутренних дел и сообщил, что из Таганской тюрьмы на допрос везли опасного государственного преступника. Машина попала под бомбежку вражеской авиации и преступник бежал.
— Возьмите войска, собак, машин сколько надо, помогите найти бежавшего, — закончил он.
«Какие войска и машины, — решил заместитель начальника МУРа, — два часа ночи, время военное, комендантский час. Преступник тоже это знает. Наверняка или притаился где-нибудь в подворотне, ожидает утра, или уже сидит в отделении милиции за нарушение приказа коменданта города — пропуска ведь у него нет».
Уточнил приметы бежавшего и начал звонить по отделениям милиции, которые располагались в районе площади Дзержинского и центра. Из отделения, которое помещалось в Псковском переулке, отвечают: «Есть задержанные — две женщины и трое мужчин». Описывают приметы мужчин. Один из них тот, кого ищут чекисты.
Приехали в отделение — точно, опасный государственный преступник…
Но даже в это до предела напряженное время, требовавшее от муровцев полной отдачи физических сил и профессионального умения борьбы с активизировавшимися преступниками всех мастей, они не могли пройти мимо любого человеческого горя, волею ли случая или обстоятельств выплескивавшегося на них. Не отозваться на чужую беду, даже если она формально была не по его «ведомству», сотрудник МУРа не мог, не имел морального права. Сама «фирма» МУРа, честь муровца обязывали сотрудника сделать все от него зависящее, чтобы помочь человеку, обратившемуся к нему за помощью.
Как-то на прием к старшему оперуполномоченному МУРа П. Тахтаджиеву пришла женщина. Она рассказала, что двадцать лет назад совсем маленькой девочкой вместе с бабкой ушла из родного села, где разразился голод. Они обошли много сел и городов, пока не попали в Саратов, где бабка скончалась. Девочку удочерила посторонняя женщина. В семье приемной матери она и выросла. Но не теряла надежды разыскать своих родителей. Еще в предвоенные годы неоднократно обращалась в различные организации и учреждения, но все безрезультатно. Ведь она не помнила, в какой области находится ее родное село, как оно называется, не знала фамилии родителей. Но мысль о родных — отце, матери, брате и сестрах — не покидала ее все эти годы. Теперь последняя ее надежда на работников МУРа.
Конечно, можно было бы сказать посетительнице, что розыском потерянных родственников занимается паспортная служба, что сейчас идет война, разлучившая тысячи родных людей, и многое другое. Но перед Тахтаджиевым сидела рыдавшая женщина, с затаенной надеждой в глазах. Она верила ему, даже не ему, а МУРу, верила, что здесь ей помогут что-нибудь узнать о родных. И оперативный работник не мог своим отказом лишить женщину веры, хотя его никто не упрекнул бы, поступи он по-иному. Сейчас он думал не только о трудностях поиска, но и о престиже МУРа. Поэтому он сказал:
— Успокойтесь, попробуем вам помочь.
Но легко сказать: попробуем. А как найти людей, потерянных двадцать лет назад, не зная их фамилии, местожительства? Располагая самыми скудными, обрывочными воспоминаниями посетительницы о ее раннем детстве, оперативный работник начал поиск. Нет нужды описывать здесь все, что предпринял Тахтаджиев для установления родственников женщины. Главное в другом. Прошло какое-то время, и он пригласил ее к себе и объявил:
— Ваши родственники нашлись. Отец, увы, несколько лет назад скончался, но мать и сестры живы. Живут на станции Кузино Челябинской области.
— А брат?
— Брат ваш — лейтенант Красной Армии, сражается на фронтах с фашистами.
И снова Тахтаджиев увидел в ее глазах слезы. Но это были слезы искренней душевной благодарности за помощь. Она не ошиблась, обратившись в МУР.
Но какие бы тяготы службы ни ложились на плечи муровцев, как бы напряженно ни приходилось работать, они ни на минуту не забывали о тех, кто с оружием в руках сражался на фронте.
Сейчас трудно установить вклад именно сотрудников МУРа в общемилицейский фонд помощи фронтовикам и их семьям.