Знаменатель
Шрифт:
Поведение самой Ольги было нелогичным, но это со многими случается. Она была тихой и рассудительной, никакой показухи или скандальности, но парня себе выбрала довольно заметного. А потом с легкостью сменила одного заметного на еще более заметного. И еще более мутного. Похоже, это ее типаж. Дело даже не в смазливости, потому что ее «будущего бывшего» сложно было назвать красавцем, а именно в этой мутности. Чем мутнее, тем привлекательнее? Судя по всему, если в наш институт заглянет чувак в хоккейной маске и с бензопилой, то Ольга сразу замуж за него побежит.
После этого разговора как-то само собой выходило, что мы теперь оказывались вчетвером. Не стали же бы мы возмущаться, если Ольга вдруг о чем-то спрашивала или садилась рядом в столовой? Вместе со своей молчаливой партией, конечно. Тот продолжал внимательно смотреть и вслушиваться в каждое слово – не только мое, но и Даньки. Сам участия в болтовне почти не принимал.
К утру пятницы мое терпение лопнуло, и я первым делом отправилась к нашему куратору. Наплела ей, что мне срочно нужна дата рождения новичка, чтобы не прогадать с поздравлениями. И оказалось, что он не врал – родился весной, в тот же самый день, что и я. «Совпадение! – вопила логика, а потом менее уверенно добавляла: – Наверное. Скорее всего. Ну точно же, совпадение…». Я заставила на время отложить эту головоломку, потому что пока других фактов для анализа не нашлось. Просто привыкала к его обществу, хоть до сих пор не находила между нами ни одного мотива для общения, кроме Ольги.
Дальнейшее развитие событий было логичным. Нет, не просто предсказуемым, а абсолютно закономерным следствием предыдущих поступков. Данька запросто ответил Ксюше, когда мы собираемся на коллективную вылазку со Штефаном и Ольгой, стоило только той поинтересоваться. А зачем ему юлить? Тем более сама Ольга уже со своим парнем этот вопрос обсудила. Ксюша внутренней бури и не скрывала, а потому возобновила знакомство со Славой. Мы все с ним были знакомы, хоть и не слишком близко, а теперь только удивились, однажды увидев их вместе. Слава же, еще не отошедший от новости, что его так неожиданно бросает любимая девушка, впал в еще больший шок, узнав, что та рога ему наставлять начала еще до расставания. Наверняка сама Ксюша ему эту страшную тайну и поведала. И поскольку в нашем культурном коллективе бить рожи дамам не принято, то Слава нашел единственный способ замять эту историю и морально удовлетвориться. В общем, Штефан сам нарвался, и по законам всемирной справедливости не грех было и огрести.
Но только не в присутствии Даниила Романова! У него же гипертрофированное чувство справедливости. Мордобитию – нет! Мордобитию толпой одного – железное нет! Именно за эту черту я его так бесконечно и уважала. Но только не в тот вечер.
Сначала мы потусили в кафе, а потом совсем ненадолго переместились в ночной клуб. Танцевали, веселились, разговаривали – и все вопросы Штефана касались семьи Даньки и его путешествий по миру. Но это как раз странным не выглядело, ведь самые нейтральные темы для беседы. Отношения у них с Ольгой отнюдь не были платоническими, на что я подсознательно надеялась. Они не демонстрировали чувств, но за парой поцелуев я их все же застала. Я бы не удивилась, узнав, что они в первый же вечер зашли дальше, чем мы с Данькой за все время. Но у нас страсть всегда стоит после рассудка – тем и гордимся. А эти двое были вольны идти другим путем.
Когда подъехали к дому Ольги, то сразу заметили ее бывшего. Он сказал только:
– Эй, немец, на два слова!
«Шлюхе» же было приказано отправляться домой. Штефан молча направился к Славе. Мы с Данькой тоже сразу вынырнули из такси и подошли к запаниковавшей подруге. Так и стояли у подъезда, увещевая себя, что совсем не славный мутный Слава имеет право на разговор. Они ушли в сторону сквера, и когда оттуда раздались звуки и голоса, стало ясно, что там их совсем не двое. После этого Данька не мог не кинуться следом.
Я же пару раз вздохнула, потом подхватила трясущуюся Ольгу под локоть и пошла туда же. Постоять за себя я могла – да еще как! Но очень уж не хотелось делать это в мини-юбке и новых сапожках на шпильках. Потому подняла с земли палку, авось получится обойтись без применения ног.
Народу собралось – ого-го! На стороне Славы я насчитала восьмерых. И тут явно дело было уже не только в Ольге. Недружелюбный Штефан вполне мог вызвать раздражение у машиностроительного факультета целиком. Скорее всего, Ольга стала просто последней каплей, объединившей под единые знамена этих молодчиков. Разговора-то мы почти не застали – так, только какие-то лозунги о «правилах приличия», «охреневшести» и «чужом монастыре».
Штефан тоже с красноречием не заморачивался. В момент, когда мы подходили, он уверенно бил самого Славу, который ростом был на голову выше, но, упав на колени, растерял все преимущества. Данька находился дальше, в самой толпе, и тоже дрался… Я замерла. В том, как Штефан сжимает кулак, в том, как отводит плечо назад, было что-то до боли знакомое. Не знакомое даже – а будто я многократно видела точно такую же сцену в каком-то фильме, запомнив каждое движение. Или даже сама…
– Чон Со, – я позвала бездумно и так тихо, что даже Ольга рядом вряд ли могла расслышать. – Сзади!
Но Штефан каким-то чудом услышал. Он посмотрел на меня, а потом, не оборачиваясь, ударил резко локтем назад, попав в нос нападавшему. Этот удар был не просто отработанным, он был рефлекторным. И я сама в похожей ситуации ударила бы точно так же. Безумие! Я выронила палку, а глаза застилали непонятные и беспричинные слезы. Я зажмурилась и потрясла головой.
Нашим парням помощь не требовалась. Данька от нападавших отмахивался легко, уверенно, при этом успевая читать нотации, что «разговор, ребята, выглядит совсем иначе». «Ребята» уже через пару минут многое осознали и гневно ему отвечали. Но ведь это был всем известный Даниил Романов – никто из них не собирался с ним связываться, потому и дальнейшие беседы быстро сошли на нет. Никто сильно не пострадал, больше всего досталось самому Славе, но и у того отчего-то аргументов, чтобы продолжать разговоры, не нашлось. Они ушли довольно быстро, матерно выражая свое настроение.
У Штефана вырвали замок на куртке, и теперь он будто удивленно этот факт осмысливал. Данька подошел ко мне и о чем-то спросил – я не расслышала, все никак не могла выйти из оцепенения. Ольга же осела на землю и отупело глядела перед собой. А потом, когда отошла, начала извиняться перед всеми. На Штефана даже глаза поднять боялась, но он сам неожиданно направился к ней, поднял на ноги, поцеловал в висок и что-то сказал на ухо. Если он с ней всегда такой милый, то, быть может, нет ничего удивительного, что она видит в нем человека, достойного ее влюбленности.
Теперь, напичканные донельзя адреналином, мы уже не чувствовали усталости и не хотели расходиться. Данька предложил завалиться к нему, и на это восторженно отозвалась даже Ольга. Вот и как при подобных обстоятельствах общаться со Штефаном меньше? А может быть, он сам нарочно спровоцировал Славу или его одногруппников, чтобы ситуация именно так и сложилась?
Матери по телефону сказала прямо: остаюсь на ночь с друзьями у Даньки. Она разрешила, но почему-то немного огорчилась. То ли тому, что «у Даньки», то ли тому, что «с друзьями».