Знаменатель
Шрифт:
Совсем общаться с ним не прекратили, и если он обращался с вопросом, отвечали. Но в большинстве случаев он стиль общения так и не изменил. После пары подобных эпизодов девчонки почти перестали обсуждать его персону. Всем хватило ума отделить привлекательную внешность от непривлекательной личности. Таким образом, Штефан Беренд теперь не считался завидной партией. И если это имя всплывало, то только при обсуждении очередных косяков.
В четверг на большом перерыве мы с Данькой спустились в кафе и хорошенько перекусили – нам предстояло надолго задержаться в институте. И у кофе-машины я видела Штефана, который теперь к нам уже не подходил, но смотрел издалека, точно натуральный маньяк! Всем грубит, а на меня смотрит, как на баварские колбаски вдали от родины.
После пар отправились в актовый зал. У нас сегодня была работа – присутствовать на репетиции первокурсников к Посвящению. Кто, если не Даниил Романов, сможет по справедливости отобрать лучшие номера, а не любимчиков деканата? Кто, если не я, честно скажет в случае необходимости: «Отстой»? Поэтому наша неразлучная парочка часто попадала в подобные оргкомитеты.
До начала репетиции оставалось минут сорок, и один из кураторов утащил Даньку, чтобы обсудить детали выступления его группы. Впервые за несколько дней я осталась без присмотра. Поэтому даже не удивилась, когда рядом тут же нарисовался Штефан.
– Давай поговорим.
Я посмотрела на его профиль – на этот раз новенький ко мне не повернулся. И снова в груди ёкнуло полузабытым ощущением. Симпатичный парень, ничего не скажешь. Но причина ёканья была другой – он ассоциировался у меня с чем-то привычным, если не сказать родным. Но это была иррациональная эмоция, потому-то быстро отметена.
– Спрашивай, – сказала я. Вряд ли маньяк примется за свои маньячные дела в настолько многолюдном месте, как институтский актовый зал.
– Na gut2, – он задумался. Странно, что он только теперь начал придумывать тему для долгожданного разговора. Или сразу собирался лепетать что-то на своем нерусском? – Насколько близко ты знаешь своего друга?
Ну ничего себе! Между этими двумя, кажется, вспыхнула непонятная страсть, а я тут вообще ни при чем!
– Очень хорошо знаю. Гораздо лучше, чем тебя.
– Ясно, – уж не знаю, на самом ли деле так, но мне было совсем неясно. – А тебе… не приходило в голову, что он подозрительный?
– И это говорит самый подозрительный человек из всех, кого я видела? – не удержалась я. – Если хочешь обсудить Даньку, то лучше спрашивай его!
– Но у нас с тобой больше шансов найти общий язык.
– С чего это вдруг?
Штефан не ответил, продолжая смотреть на свои руки. Я встала и направилась к выходу, не видя смысла в дальнейшей дискуссии. Он хотел породить в моей душе сомнения в близком друге. Может, так выглядит ревность у маньяков? Обернулась перед выходом – его на месте уже не было, вышел в другую дверь. Неоправданное упущение, что при приеме в институт не требуют справку от психиатра. Я и сама не очень-то здорова, но хотя бы не веду себя настолько вызывающе подозрительно! Не лучшее ли доказательство наличия логики – а ведь логика на нашем факультете является обязательным атрибутом, если рассчитываешь тянуть предметы.
Эта задумчивая заминка и спасла меня. Или меня спас Чон Со, который сначала делает, а потом уже думает. Треск сверху заставил меня отскочить в сторону и с ужасом наблюдать, как тяжелая балка с грохотом рушится вниз. Сверху летели щепки ломающегося дверного проема, я упала и отползала дальше.
Буквально через минуту меня окружила толпа – грохот тут же собрал студентов, оказавшихся неподалеку. Многие с открытыми ртами наблюдали картину разрушения, кто-то боялся подойти ближе, и только Даня тут же подлетел ко мне, испуганно ощупывая ноги:
– Вик! Ты в порядке?
– Нормально, – отмахнулась я и с его помощью встала. – Меня не зацепило. Что это вообще было?
Штефан тоже стоял рядом с остальными, но даже не изображал испуг или сочувствие. Просто смотрел на меня пристально темными глазами, как будто мысли пытался прочитать.
Тут же рядом обозначился и преподаватель с синим от страха лицом. Неудивительно, если представить, чем могло все закончиться. Не остановись я, чтобы оглянуться, не сработай приобретенный от Чон Со инстинкт, то руководство и прочая челядь этого вуза по миру бы пошли. Профессор дышать-то начал только после того, как убедился, что я самостоятельно стою на ногах. Но все равно потащил в медпункт и бесконечно переспрашивал, не вызвать ли скорую.
Из ранений у меня обнаружилась только неглубокая царапина на руке, да пятая точка ныла от неудачного падения. Я же оставалась спокойной – в таких ситуациях на первый план выходила личность Лии, которая подсказывала, что паника никогда и ничему не помогает. А в отсутствии опасности вообще лучше избегать лишних телодвижений. Поэтому произошедшее никакой внутренней тревоги во мне не оставило. Но ровно до той секунды, пока я не начала анализировать.
Балка вряд ли крепилась непрочно. И такие объемные сооружения не рушатся за одну секунду – если бы там образовалась трещина, то обвал произошел бы после провисания. Вероятно, настолько длительного, что это бы заметили. Конечно, место теперь тщательно осмотрят – и, насколько я могла судить, обнаружат или рычаг, или трос, который и позволил обрушить заранее подготовленную конструкцию за мгновение.
Я молчала о своих подозрениях, пока не получила подтверждение – так оно и было. Балку распилили и зафиксировали деревянной планкой. Кто-то дернул за трос и сорвал планку как раз в тот момент, когда я оказалась в эпицентре. После этого в институт вызвали полицию, но под подозрением оказались десятки человек, которые были поблизости. А поскольку найденная веревка была длинной, то провернуть это могли и из актового зала, и из коридора, и из операторской будки.
Данька не отходил от меня ни на шаг, постоянно успокаивая. Наверное, моя заторможенность наталкивала на мысль о необходимости моральной поддержки. На самом деле я думала. О том, что рядом со мной незадолго до эпизода был только Штефан. Странный и подозрительный Штефан, у которого, как и у десятка других, тоже не нашлось железобетонного алиби. Конечно, полиция не выделяла его, но сама я чувствовала, знала, что меня хотели убить или покалечить. Не кого-то случайного, а меня. И главным подозреваемым логично стал тот, поступки которого до сих пор были непонятны.
Кто знает, насколько я преувеличивала, называя его маньяком? Он преследовал меня с первой минуты знакомства. Потом состоялся бессмысленный разговор – словно ему хотелось поболтать, но темы он так и не придумал. И сразу затем – балка, подготовленная заранее. Мысли я озвучила только Дане. Он обдумал, кивнул, согласился, но предостерег, чтобы я об этом не распространялась – ведь если нет стопроцентной уверенности, то я могу оклеветать невиновного. В любом случае мне стоит держаться подальше от новичка и быть осторожной. Этот совет был лишним: теперь я до ужаса боялась, что Штефан в самом деле окажется маньяком.