Знаменатель
Шрифт:
– Она не должна ничего знать. Стать Знаменателем можно только после смерти остальных. И я пока не уверен, что она не захочет им стать. Так кто ты, Даниил?
Я услышала какое-то движение – возможно, один из них встал. А потом тихий шепот – неразборчиво, даже говорящего определить невозможно. И как бы я ни вслушивалась, сколько раз бы не отматывала назад – ровным счетом ничего уловить не смогла. Это Штефан сказал очередную глупость Даньке на ухо, или Даня ответил нечто, после чего разговор продолжать было бессмысленно?
На этом все. Вывод простой: с головой у Штефана полный капут. Но и что-то в словах: «Система состоит из шести элементов» – заставляло бесконечно мысленно возвращаться к этой фразе. Я вспомнила о яростном Чон Со и тихой Лие. Штефан назвал меня Логикой. А что, если и у двух моих субличностей тоже подобные имена? А что, если они на самом деле существовали, а после смерти стали частью меня? Стали ли они и частью Штефана, раз уж он «в нашей Системе»?
Я всегда знала, что сумасшедшая, но только теперь по-настоящему испугалась этого понимания. Почти до утра я плавала в интернете по ключевым словам «система», «знаменатель», «логика», «осознание» – и, естественно, ничего толкового не нашла. Потому что это были общие термины, встречающиеся повсюду. Настолько простые и привычные, что никакого дополнительного посыла обнаружить по ним было невозможно. Единственным, за что зацепился взгляд, оказалась фраза в блоге, где обсуждались достижения науки. И там некий аноним назвал Джеймса Уатта Знаменателем. Может быть, в другом значении, но теперь я досконально исследовала биографию этого ученого.
Ничего необычного. Кроме того, что Джеймс Уатт отличался исключительной невезучестью: при завидных мозгах он нищенствовал, занимался мелкой работенкой и словно был обречен кануть в небытие, как и миллионы таких же неудачников. Но его жизнь изменилась в одночасье – как будто переписали. Или… дополнили. После этого он вступает в выгодное партнерство, начинает заниматься исследованием, которое потом изменит картину мира до неузнаваемости. Особенно меня заинтересовало упоминание многогранности его личности: и там и сям он отличался глубокими познаниями. Да и модели паровых двигателей неоднократно создавали до него – но посмотрите-ка – история человечества резко изменилась именно после его разработки! Был ли Уатт гениальнее Ньюкомена и прочих своих предшественников? А может, все дело в том, что он был Знаменателем – личностью, которая способна организовать промышленную революцию или подобное по грандиозности событие? А как же другие ученые, которые тоже в этом деле поучаствовали? Они тоже были Знаменателями или помощниками в истории?
Все эти рассуждения имели бы смысл только при уверенности, что детали я не сама додумала для заполнения пробелов.
Глава 3. Рациональность и целеустремленность
Система образуется в момент рождения и распадается таким образом, чтобы каждый элемент развивал свое первостепенное свойство в самых благоприятных условиях.
После смерти элемент передает свою способность остальным элементам Системы равными долями.
При прочих равных условиях способность выражена тем сильнее, чем дольше она развивалась в рамках одного элемента. Поэтому смерть элемента в раннем детстве или неблагоприятные для развития способностей условия плохо сказываются на итоговых характеристиках Знаменателя.
***
А после этого Штефан пропал. Вот уже пять дней кряду он не появлялся в институте. И я начала скучать. Все же привыкаешь к ощущению, что на тебя постоянно кто-то пялится, а чтоб уж совсем нескучно было – рушит дверные проемы. И без этого теперь стало будто чего-то не хватать.
Ксюша уже на второй день предположила, что «Дойч красава» наконец-то осознал, что тутошнюю программу не тянет, и потому решил найти своим мозгам более удобное пристанище. Она так печалилась по этому поводу, что мы снарядили нашего старосту в деканат выяснить подробности. Оказалось, что Штефан документов не забирал, а потому его возвращения стоило ждать. Эта новость меня совсем уж нелогично обрадовала.
Но от сумятицы в мыслях спас Данька, привнеся в них еще большую сумятицу. В пятницу мы ненадолго засели в баре, чтобы отдохнуть после отлично защищенной типовой, и там он вдруг спросил:
– Вик, а ты никогда не думала, что мы могли бы встречаться? Вряд ли я найду кого-то, с кем мне будет так же легко. И уж точно ты не найдешь кого-то получше меня.
Он сам рассмеялся своей шутке, этим скрывая волнение, а я немного опешила. Нет, ну это просто уму непостижимо! Я об этом думала столько раз, что уже и считать устала. Именно так должна была закончиться наша дружба, чтобы началось нечто более близкое. Это было предсказуемо, с какой стороны ни глянь. И несмотря на всю ожидаемость, предложение прозвучало громом среди ясного неба! Так и захотелось переспросить: «Почему сейчас? Почему не раньше и не позже? А именно тогда, когда на краю моего сознания мимолетно промелькнул другой?». Его предложение можно было бы отнести к ревности – ведь часто бывает, что ценное замечаешь только в тот момент, когда оно ускользает. Но ведь Данька с легкостью игнорировал все мои отношения, некоторые из которых уж точно выглядели посерьезнее, чем мой секундный ступор, когда я впервые увидела Штефана. Так что дело не в ревности, но все равно – сейчас совсем неуместно. К счастью, я всегда гордилась рациональностью своих поступков, поэтому, вместо всех этих вопросов, ответила:
– Думала! И пришла к тем же выводам.
Данька улыбался.
– Тогда давай сюда свою руку. Мы оба об этом не пожалеем.
И только вечером я окончательно поняла, что теперь все неизбежно изменится – и не факт, что в лучшую сторону. Данька поцеловал меня в щеку на прощание, а между нами до сих пор даже такого не случалось. И имею ли я право продолжать называть его Данькой, или стоит придумать более романтичное обращение? Даня, Даниил, Даниил Александрович, милый, любимый… Нет, пусть пока остается Данькой, нельзя так сразу всё менять.
Страсть между нами не могла разгореться мгновенно после изменения условий. Если мне раньше не хотелось вдруг оказаться в его объятиях, то такое желание если и возникнет, то только спустя время. И я, и Данька были людьми холодного рассудка – а для таких романтические всплески нетипичны. Такие, как мы, обычно выбирают не по принципу «на кого встало», а лучший из всех доступных вариантов. И если уж мы обнаружили самый лучший, то вряд ли разбежимся из-за мелочи. Все предыдущие отношения я рвала легко, как только убеждалась, что мне с тем человеком неудобнее, чем без него. А с Данькой это невозможно, потому что вот уже больше двух лет нам вместе было удобно.
Мама, услышав последние известия об изменениях в моей личной жизни, распетушилась донельзя. Неистовствовала от радости и даже не пыталась это утаить. Тут же позвонила отцу на работу и обеим сестрам, чтобы ввести в курс дела. И хоть тети мои Даньку никогда не видели, но очень сомневаюсь, что они не знали до сих пор о его персоне во всех подробностях, как и о материнских надеждах. Мама в перерыве между звонками только сказала мне:
– Викуль! Ты за него держись! Даже если тебе когда-то покажется, что можно найти лучше, помни – тебе кажется!