Знамение Луны
Шрифт:
– Уголек!
– воскликнул Воробей, оборачиваясь к Щербатой. Его вдруг бросило в холод, даже когти на лапах заныли.
– Он… здесь?
– А почему ему не быть здесь?
– огрызнулась Щербатая, твердо выдержав его взгляд.
– Он виноват лишь в том, что слишком сильно любил…
Воробей недоверчиво фыркнул.
– Ага, как же! Ты не забыла, что он пытался сбросить нас со скалы?
– Так ведь не сбросил же, - огрызнулась старуха.
– Белка не дала ему этого сделать. Кто знает, возможно, она тоже виновата лишь в том, что слишком сильно
– Это еще что значит?
Щербатая, ощетинившись, пожала плечами.
– Сам догадайся, мышеголовый! Чего встал? Я не собираюсь целый день тут с тобой рассиживаться!
Подавив раздраженный вздох, Воробей снова зашагал по петляющей тропке, вившейся между деревьями, и вскоре очутился у подножия невысокого, поросшего травой холма.
Щербатая легко взбежала вверх по склону и остановилась на вершине, дожидаясь, когда Воробей, пыхтя и спотыкаясь, преодолеет подъем.
– Мало мышатины ел?
– хмыкнула кошка, пихнув его лапой.
– Тебе надо больше тренироваться, ленивый ты увалень!
– Между прочим, я всю ночь был занят, - с досадой огрызнулся Воробей.
– Возможно, в Звездном племени коты не устают, но мы, земные, не такие счастливчики! И вообще, куда ты меня ведешь?
– Сам смотри, - ответила Щербатая, указав хвостом куда-то вниз.
Воробей скользнул взглядом по верхушкам деревьев. Перед ними лежали лесные угодья Звездного племени - прекрасные густые рощи, веселые зеленые заросли и полянки, прорезанные чистой сверкающей рекой. Коты играли на мелководье, плескались и гонялись друг за другом, поднимая тучи брызг. Воробей узнал сильные тела и блестящие шкуры Речных воинов.
– Красиво, верно?
– помолчав, спросила Щербатая.
– Да, - шепотом ответил Воробей.
Тогда старая целительница подошла к нему так близко, что их шерсть соприкоснулась.
– И все это зависит только от тебя, Воробей, - прошептала старуха.
– Только ты можешь сохранить этот мир таким, каков он сейчас. Ты защищаешь не только Грозовое племя, но все племена, включая наше.
– Я?
Воробью захотелось завыть и замахать лапами, как глупому котенку, но он заставил себя остаться на месте, глядя на безмятежные земли Звездного племени.
– Ты не хочешь, чтобы я уходил в горы, потому что боишься за будущее племен?
– глухо спросил он.
Старая целительница кивнула.
– Порой правильный выбор бывает самым трудным, - проскрежетала она.
Воробей зажмурился, и перед ним замелькали странные образы, в которых он с содроганием узнал воспоминания старухи: вот молодая Щербатая кормит темно-бурого котенка; вот тот же котенок, уже подросший, становится оруженосцем и яростно дерется с какой-то черной кошкой; вот он же, теперь взрослый и сильный, несется через кусты, таща в пасти обезумевшего от страха котенка; а потом, старый и слепой, сидит возле колючей ограды лагеря под охраной молодого Дыма. Самое последнее воспоминание было самым страшным: Щербатая, не сводя глаз со слепого кота, протягивала ему алую смерть-ягоду на когте.
Воробей содрогнулся. Жизнь Щербатой была так тяжела, но она все равно находила в себе силы мужественно переносить трудности.
– Мне очень жаль, - искренне прошептал Воробей.
– Я понимаю, как тебе тяжело, но поверь - я должен пойти в горы. Это нужно сделать. Я вернусь, обещаю.
Щербатая ничего не ответила, она только смотрела на него огромными глазами, полными страха и печали. Потом, все так же молча, она начала таять. Будто огромная серая тень накрыла серую шерсть старой целительницы, когда последний луч закатного солнца погас над угодьями Звездного племени. Свет померк в глазах Воробья, и он вновь очутился в кромешной тьме посреди своей палатки, где сухие стебли папоротников щекотали его нос.
Воробей громко чихнул и сел. Колючий утренний ветерок пробрался под его шерсть, из-за полога ежевики доносились шаги и приглушенные голоса рано поднявшихся котов.
Иглогривка тоже завозилась в своем гнездышке. Воробей подошел к ней.
– Я так устала, - пробормотала Иглогривка, широко зевая.
– Можно я сегодня не буду делать упражнения?
– И не надейся!
– твердо ответил Воробей.
– Нельзя пропускать ни дня!
– Ну ладно, - пробормотала Иглогривка, несколько опешив от его строгости.
– Только я еще немного полежу, ладно? Я еще не совсем проснулась.
Воробей услышал, как она ворочается на своей подстилке, а потом, вздохнув, принимается вылизываться.
– Иглогривка, я должен тебе кое-что сказать, - понизив голос, объявил он.
– Мне нужно будет ненадолго уйти из лагеря.
– Ой, нет!
– испуганно мяукнула Иглогривка, переставая работать языком.
– Ты не можешь меня бросить!
– Мне нужно, - все так же тихо повторил Воробей.
– Но это ненадолго, обещаю. Яролика и Милли присмотрят за тобой.
– Это не то, - убитым голоском прошептала искалеченная кошка.
– А что если…
Она осеклась, не договорив. Но Воробей прекрасно понял, о чем она побоялась сказать.
– Я бы никогда никуда не ушел, если бы считал, что ты можешь умереть, - прямо заявил он.
И сразу же почувствовал, как Иглогривка немного успокоилась.
– Теперь я поняла, почему ты в последние дни так мучил меня зарядкой, - пробурчала она.
– Не волнуйся, я тебя не подведу! Буду каждый день делать все упражнения, честное слово!
– Вот и умница, - Воробей потерся носом о ее ухо.
– Слушай, можешь сделать для меня одну вещь?
Я тут собрал четыре свертка с травами путников, они лежат у входа в кладовую. Объяснишь это котам, которых я сюда пришлю?
– Конечно!
Оставив ее делать зарядку, Воробей выбрался сквозь ежевичный полог и спустился на поляну. Пестроцветик пробежала мимо него, торопясь в патрулирование, но Воробей задержал ее взмахом хвоста.
– Слушай, ты Лисохвоста не видела?
– Видела, он в воинской палатке, бездельник, - усмехнулась пестрая воительница.
– Спит без задних лап, как дохлый еж. Хорошо ему, его не назначили в рассветный патруль!