Знаменитые шпионы XX века
Шрифт:
С момента нападения нацистской Германии на Советскую Россию в июне 1941 года, усилия коммунистов всего мира были направлены на предотвращение открытия второго фронта в Азии. Проигрывая сражение в Европе, русские нуждались в каждом солдате, каждом танке и в каждой пуле. И тем не менее они не могли позволить себе оставить сибирские границы незащищенными, не имея твердых гарантий, что Япония не ударит им в спину, как ударили они сами в спину Польше в 1939 году. Таким образом, Рихард Зорге от шпионажа и только шпионажа перешел к влиянию на политику Японии и — через германское посольство — Германии.
«Когда в 1941 году призыв к войне с Советским Союзом
ки принялся обрабатывать своих друзей, принца Сайондзи и премьер-министра Коноэ. Он предостерегал их, что силу Советского Союза недооценивали, и высказывал предположение, что война с Россией была бы невыгодна для Японии. По словам Зорге, аргументы Одзаки были вкратце следующими:
«Советский Союз ни при каких условиях не намерен воевать с Японией, и даже если бы Япония вдруг вторглась в Сибирь, он стал бы лишь защищаться. И было бы недальновидным и ошибочным для Японии шагом — напасть на Россию, поскольку она не сможет ничего получить в Восточной Сибири или извлечь сколько-нибудь значительную выгоду из этой войны. Соединенные Штаты и Великобритания приветствовали бы открытое выступление Японии против России, чтобы воспользоваться моментом и ударить по самой Японии сразу, как только иссякнут ее нефтяные и железные запасы. Более того, если бы Германии удалось добиться успеха в разгроме Советского Союза, Сибирь могла бы упасть в лапы Японии, и при этом японцам не пришлось бы ударить пальцем о палец. А если Япония стремится к дальнейшей экспансии, не считая Китая, то южные районы Азии куда больше подошли бы для этих целей, поскольку там Япония нашла бы те стратегические ресурсы, столь необходимые ей в военное время, а также напрямую столкнулась бы со своим настоящим врагом [Соединенными Штатами], противостоящим ей в битве за место под солнцем».
Одзаки информировал Зорге о титанических усилиях принца Коноэ в его попытках уладить китайский инцидент и избежать дальнейшей эскалации конфликта. Хотя Одзаки часто встречался с премьером, ясно, однако, что он не мог сколько-нибудь серьезно повлиять на ход мыслей принца Коноэ. Но поскольку дискуссии эти иногда происходили и в присутствии других членов кабинета, то взгляды, выражаемые Одзаки, конечно же, благосклонно воспринимались менее пацифистски настроенными японцами и сказывались таким образом на шагах, которые со всей очевидностью привели к Пёрл-Харбору.
Первые июльские сообщения Зорге о возможности японского нападения на Россию были достаточно пессимистичны. Он радировал в «Висбаден», что посол Отт, ближайший друг Зорге в германском посольстве, информировал его, что Япония нападет на Россию после падения Ленинграда и Москвы и выхода немецких армий к Волге. Но, добавлял Зорге, Тодзио не был заинтересован в нападении на Россию. В последнем своем сообщении за этот месяц Зорге информировал своих русских хозяев, что у японских ВМФ достаточно запасов горючего на два года, а у гражданского населения — на полгода. Это означало, что Япония или будет вынуждена пойти на соглашение с Соединенными
Штатами, величайшей нефтедобывающей страной мира, или же решиться на войну с западными державами, чтобы силой добыть то, чего ей недостает. Это была хорошая новость для России — ну, сколько нефти было там, в Сибири?
К концу августа Зорге отправил в «Висбаден» сообщение, что посол Отт информировал его о намерении Японии твердо
Одзаки тем временем по-прежнему продолжал пристально наблюдать за японо-американскими переговорами — этого было достаточно, чтобы держать Кремль в нервозном состоянии. Хотя Москва, благодаря Зорге, знала, что японский Кабинет принял решение направить главный удар на юг и на Соединенные Штаты в случае провала мирных переговоров, русским было также известно, что дискуссия вполне может закончиться заключением временного или постоянного перемирия. В таком случае Япония получила бы и нефть, и сталь, в которых отчаянно нуждалась, и одновременно набросилась бы на своего старого врага — Россию! Длинные послания от Зорге, когда переговоры продвигались успешно, увеличивали нервную дрожь в Кремле.
«Отто [псевдоним Одзаки] видел предложения Соединенным Штатам. . . Пункт 4 определяет способ решить китайскую проблему путем временной консервации вопроса о выводе войск, но предполагает, что Япония готова вывести войска из определенных мест в Центральном и Южном Китае. Пункт 5 касается проблемы американских прав на Дальнем Востоке и устанавливает, каким образом они могут быть защищены. . .»
В начале октября Зорге передал по радио еще одно сообщение в Москву о ходе «американо-японских переговоров».
«По мнению Коноэ, они завершатся успешно, если Япония снизит свое военное присутствие в Китае и Французском Индокитае и приостановит свой план строительства восьми военно-морских и военно-воздушных баз во Французском Индокитае... Но если переговоры провалятся, то будет война, и потому нет сомнений, что Япония делает все возможное, чтобы прийти к их успешному завершению, даже за счет своего германского союзника».
Это сообщение было послано Зорге в то время, когда посол Отт почти ежедневно информировал его о японских военных и дипломатических планах, и после двойной сверки этой информации с тем, что он узнавал от советника премьера Коноэ — Одзаки, Зорге передавал ее в Москву.
Тогда же, в октябре, Одзаки предупредил, что «последующие две-три недели будут решающими в вопросе о движении Японии на юг» и нападения на западные державы. И все же Одза-ки был твердо убежден, что столь опасные для них переговоры не станут успешными и никогда не достигнут цели. Ибо он ясно видел горячее желание японского милитаризма развязать войну против США и Англии. Как один из основателей Imperial Rule Assistance Association, наиболее шовинистической из всех влиятельных японских групп давления, Одзаки был прекрасно осведомлен о целях и мощи партии войны. Он поощрял милитаристов и, можно сказать, снабжал их «боеприпасами» для борьбы против антивоенных фракций. Одзаки также читал унылые отчеты обескураженных японских дипломатов из Вашингтона, чувствовал их разочарование при виде неспособности (или нежелания) Госдепартамента понять, наконец, весь драматизм и срочность ситуации и уяснить, что если не произойдет резкого изменения в американской политике, война неизбежна.