Знаменитые шпионы XX века
Шрифт:
С первого дня слушаний, когда сенатор Маккарти только занял место, чтобы изложить свое 81-е дело на заседании Сената, стало очевидно, что коалиция Тайдингса—Макмагона—Грина намерена блокировать любые его попытки докопаться до истины. Ведь если обвинения Маккарти были ложными, как с пеной у рта доказывала либеральная пресса, лучшей стратегией было бы прилежно копать под каждый пункт доказательств, все взвесить и оценить, чтобы позволить фактам разбить голословные утверждения.
А вместо этого Тайдингс бесцеремонно прерывал Маккарти своими высказываниями и замечаниями, мешая ему последовательно изложить дело, а потом заявил на весь мир, что он изучал не столько обвинения Маккарти, сколько самого Маккарти. Это продолжалось и на следующий день, несмотря на протесты республиканского меньшинства. Роберт Моррис, консультант,
крики протеста не стали так сильны, что Тайдингс был вынужден дать задний ход. Во время выступления важного свидетеля на одном из заседаний, Моррису в грубой форме было велено выйти из комнаты, где проходили слушания, в то время как с коммунистическими лжесвидетелями и проадминистративно настроенными свидетелями обращались сердечно, позволив им превратить заседания подкомиссии в коммунистический форум. К тем же, кто мог представить свидетельства не в пользу Госдепартамента, относились с враждебностью, часто переходившей в злобу и ожесточение . С Эрлом Браудером обходились почтительно, тогда как против экс-коммуниста Луиса Буденза были использованы самые грязные инсинуации из коммунистического склепа, которыми пестрил весь протокол заседания комиссии и которые были потом извлечены из него сенатором Чэвезом, демократом из Нью-Мексико, чтобы повторить их в речи на заседании сената, когда он умудрился заодно осмеять и свидетелей-католиков.
Приведенный ниже типичный обмен репликами между Робертом Моррисом и демократами — членами подкомиссии служит красноречивым примером. После нескольких отчаянных попыток пригласить некоторых важных свидетелей, Моррис в последний день слушаний обратился к Тайдингсу с просьбой:
«М-р Моррис: Сенатор, могу я упомянуть здесь лишь об одном деле?
Сенатор Тайдингс: М-р Моррис, мы можем говорить здесь о делах до Страшного суда.
М– р Моррис: Это необходимо внести в протокол, сенатор. Могу я закончить?
Сенатор Тайдингс: Конечно, хоть вы и не член комитета. А когда нам необходимо выслушать консультанта, мы просим их об этом сами.. .
М– р Моррис: Существует дело человека по имени Теодор Гейджер. Он служил в Госдепартаменте, а сейчас является одним из помощников Поля Хоффмана [ в Администрации Экономического сотрудничества] и занимается работой, исключительно госдеповской по своему характеру. Я собрал нескольких свидетелей, которые все, как один, покажут, что этот Гейджер был членом той же ячейки коммунистической партии, что и они сами, и я считаю, что мы окажемся преступниками, если перед лицом таких показаний, которые уже запротоколированы...
Сенатор Тайдингс: Передайте это дело ФБР или сделайте что-нибудь еще. А мне бы хотелось разобраться с нашим делом. Мы не хотели бы тратить впустую этот вечер».
Довольно любопытно, что 14 страниц протокола, включая и этот отрывок, были ловко изъяты из напечатанной стенограммы
слушаний Тайдингса. И об этом никогда не стало бы известно, если бы не сенатор Генри Кэббот Лодж, республиканец, заметивший отсутствие этих страниц, привлекший к этому внимание Сената и настоявший на их восстановлении в протоколе. Смешно, но под предлогом составления промежуточного протокола подкомитет Тайдингса завершил слушания до того, как они в действительности начались. А уж потом «промежуточный отчет» с помощью парламентских фокусов стал окончательным, который и был одобрен, напечатан и выпушен тремя демократами — членами комиссии без ознакомления и одобрения двух республиканцев — сенатора Лоджа и сенатора Борка Хикенлупера. Игнорируя показания, полученные подкомиссией, протокол обелял Госдепартамент, нападал на сенатора Маккарти и мазал дегтем всех антикоммунистов подряд, включая и тех, кто не имел никакого отношения к расследованию.
Дело «Амеразии» вспыхнуло ненадолго еще раз, когда Большое федеральное жюри в Нью-Йорке, освободившись от опеки Министерства юстиции, приступило к допросу свидетелей. Члены жюри были взволнованы широким распространением коммунистической подрывной деятельности. Однако Министерство юстиции вновь взяло дело под свой контроль, и в итоге жюри выпустило выдающийся документ, в котором молчаливо признавалось,
Итак, повторим еще раз: дело «Амеразии» было отправлено на дно — вместе с тогдашними попытками «вычистить» из правительства «красных» и им сочувствующих. Расследование было отправлено на дно игнорированием свидетельских показаний и бездействием по отношению к «красным». И публика, которая до этого бурно негодовала и выражала протест, теперь лишь недоуменно наблюдала за происходящим. Поскольку попытки администрации запутать предмет спора, чтобы скрыть важные факты на волне взрыва всеобщей радости от блестящей победы на выборах и в мутных водах несообразностей и полуправды, оказались успешными, но все же средний американец, хоть и запутавшись и не совсем ясно представляя, о чем речь, тем не менее не
был убаюкан заверениями президента, что все прекрасно в этом лучшем из возможных Вашингтонов. Что-то было не так, кардинально не так, и избирателю необходим был прямой разговор, который смог бы развеять его беспокойство и тревогу. Но он не нужен был ученым мужам из администрации. Вместо этого они били в барабаны и распевали «Маккартизм!»*
Однако вопли о «маккартизме» не способны изгнать призраков, и в результате выборов 1950 года сенатор Тайдингс был выставлен из своего офиса, тогда как Маккарти и те, кто вел предвыборную кампанию на полемике с ним или с его помощью, были избраны. Прав он или нет, но для многих американцев Джо Маккарти стал символом казалось бы безнадежной борьбы, которая, однако, заставила администрацию задуматься о внутренних врагах. Ядовитая, злобная, хотя, возможно, и демократическая, пропаганда добилась успеха в создании из сенатора из Висконсина самой спорной фигуры в стране . Нападки журналистов — от грубых, вульгарных нападок антикоммунистической «Нью-Йорк пост» до рафинированной злобы и умышленной, преднамеренной клеветы более «объективных» изданий — лишь укрепляли сторонников Маккарти в вере, что он был самым оклеветанным человеком в Соединенных Штатах, что ни на кого другого так не клеветали. Но при этом они сознавали, что стратегия эта была стара как мир. Она использовалась против каждого, кто осмеливался говорить о коммунистической угрозе в полный голос, а не шепотом.
Кампания, начатая Маккарти, закончилась безрезультатно и не была доведена до конца. Несколько человек, представлявших «угрозу безопасности» и тем не менее спокойно переживших президентские проверки на благонадежность, были тихо, без шума уволены, и, по иронии судьбы, известие об их увольнении пришло одновременно с опровержениями Госдепартаментом обвинений, выдвинутых против них. И все же шум, крики и вздорные страсти имели одно ужасное последствие. В результате кропотливой и неблагодарной «черной работы» Джо Маккарти Сенат Соединенных Штатов создал наконец-то подкомитет по внутренней безопасности в своем Юридическом комитете под председательством сенатора Пэта Маккаррана, а Роберт Моррис был назначен консультантом в прибежище «красных»— Институте тихоокеанских отношений. Осторожный, старательный и кристально честный, обладающий глубокими познаниями в области
* Слово «маккартизм» придумал Оуэн Латтимор. Его на следующий же день после высказываний Латтимора перед подкомиссией Тайдингса подхватила «Дейли уоркер», и за короткое время оно стало частью полемического словаря либералов.
коммунистической подрывной деятельности, обретенными им в период работы в комитете Рэпа-Кудерта и в Законодательном собрании Нью-Йорка, а также во время руководящей работы в военно-морской разведке, он был отличным выбором.
Бенджамин Мандель оставил руководящую работу в Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности Палаты представителей, чтобы поставить свои энциклопедические познания в области коммунизма на службу комиссии Маккаррана. Работа была трудной, опасной и неблагодарной*.