Знамя Журнал 6 (2008)
Шрифт:
Наша жизнь сложна и подчас искусственна, а здесь естественна и проста. Это та самая простота, с какой святитель Спиридон - человек некнижный и, может быть, даже и вовсе не ученый, зримо изъяснил на Первом Вселенском Соборе пред мужами высокообразованными и премудрыми тайну Божественного Триединства. Они все спорили между собой, пытаясь переложить это на язык философских терминов, а святой достал кирпич, сжал его в руке, так что из кирпича взметнулся к небу огонь, вниз истекла вода, а на ладони осталась глина.
Ну что ж, до отъезда оставалось всего несколько дней, и мы еще и еще раз объехали благословенный остров и вдоль, и поперек, и
А на следующий день, после того как мой будущий муж был у меня в гостях и я, жаря блины, обожгла ладонь, он сказал, когда мы вышли из института:
– Пойдем гулять.
Взял мою руку в свою и засунул в карман своей шубы, и так мы шли…
С утра был проливной дождь, но и под дождем можно поехать в Кассиопи, повернуть в глубь острова и подняться в древнюю деревню Перифия, где некогда было множество храмов, а теперь все - и дома и храмы - стояли полуразрушенные, а на развалинах пировали туристы в устроенных тут же тавернах и продавались поделки из оливы. Мы купили огромную - до середины ноги - деревянную утку с перьями из корней. Утка стояла на своих перепончатых лапах, задрав вверх полированный клюв, и глядела ввысь.
В былые времена жители избирали для жизни пространства, более или менее удаленные от моря, потому что на море царили пираты, и прибрежным поселениям, в случае их высадки на сушу, было несдобровать. Перифия, без сомнения, была богатая деревня - такие просторные и прочные каменные дома в два этажа, внутренние дворы, почти крепостные огражденья, храмы. Но вот грянул глас Божий из бури - и обезлюдело место, и опустело поле, и начали крошиться кровля и осыпаться дом.
Пока мы путешествовали, дождь все шел, дороги совсем развезло. Но на шоссе это совсем не чувствовалось. А когда свернули с главной дороги к своему Агиос Стефанос да кончился асфальт и пошла щебенка с песком и глиной, это стало очень даже ощутимо. Машина то и дело пробуксовывала на рытвинах, непрочное покрытие ползло под колесом, приходилось крепко-крепко вцепляться в руль, потому что он вдруг норовил вырваться и вильнуть куда не положено.
У меня мелькнуло смутное опасение - если дождь будет продолжаться всю ночь, то мы, может статься, наутро, когда нам предстояло ехать в аэропорт и именно по этой дороге резко подниматься вверх, рисковали вовсе забуксовать на ней, застрять, а то и, потеряв скорость и заглохнув, скатиться вниз. И вообще, подумала я, какое же все-таки это легкомыслие - с утра пораньше ехать на самолет и не продумать никакого запасного варианта на тот случай, если, ну, например, колесо спустит, или мы здесь завязнем в этой непролазной глине, или заглохнет мотор. Или тихоход-англичанин какой-нибудь будет ехать свои десять километров в час впереди нас, и не будет никакой возможности его обогнать? Что мы будем делать, если задержка в пути угрожает нам опозданием на самолет? А меж тем - поздно было продумывать и “запасной вариант”. Была глубокая ночь.
Наутро ни свет ни заря мы погрузились в машину, и у меня опять засвербила мысль о разнообразнейших вариантах поломок, которые могут прервать наш легкий
Так, первый крутой поворот проехали, теперь с газком круто вверх, гоп, опять крутой поворот, чуть снижаем скорость, снова вверх - опять газку, но не перегазовывать, а то колеса зароются в глину. Машина вильнула, но взобралась. Теперь надо осторожненько проехать над огромным камнем, который норовит пропороть дно: “Святителю Отче Спиридоне…” И - рраз!
– проскочили, теперь только спуск, а там - асфальт. И вдруг - встречная машина: не разъехаться, надо подать назад и прижаться к изгороди справа. Я остановилась, раздумывая. Из водительского окна выглянул молодой грек. Я отъехала и замерла, пропуская его. Встречная машина тронулась и осторожно, почти впритык, миновала нас - из водительского окна снова выглянул этот грек и что-то такое сказал. Я думала, поблагодарил. Наверное, рабочий, который строил дом там, по соседству, куда мы ходили с ночным фонариком.
Но главное дело - сделано. Выезжаем на основную дорогу. Впереди - Керкира и - ни англичанина впереди, никого… Едем, едем, прощальным взором оглядывая эту уже такую знакомую дорогу - Синеес, Нисаки, Барбати. Вдруг - какой-то мужик посередине дороги машет нам руками: стоп! Стоп!
– Что еще ему надо?
– недовольно буркнула я.
– Не буду я останавливаться, может быть, он - бандит.
– Разве ты видела здесь бандитов? Остановись. К тому же, кажется, это тот самый грек, у которого мы арендовали машину, - сказал мой муж.
Я затормозила. Грек подбежал к нам, сильно волнуясь.
– У вас спустило колесо. Вас сегодня утром видел мой брат - вы мимо него проезжали. Он мне позвонил. Так вы не доедете до аэропорта.
Я вышла из машины - действительно, левое переднее колесо сильно сдуто. Еще немного - и машину бы бросило в сторону.
– Что же нам делать?
– испугалась я.
– Я дам вам другую машину. Оставите ее прямо там же, в аэропорту.
Мы сели и поехали. Надо же, тот самый единственный грек, встретившийся нам на узкой дороге, оказался братом того, кто давал нам машину в аренду. Удивительно, что он смог заметить это колесо, удивительно, что он и саму арендованную у его брата машину узнал. И не поленился предупредить. А этот вышел на дорогу и преградил нам собою путь. Вот он, мой ночной придушенный ужас, это спущенное колесо! И как же тут все тонко и осторожно устроил святитель Спиридон, как по минутам все рассчитал, пока я обращала к нему свои мысленные мольбы, чтобы не случилось с нами ничего не только ужасного, но и просто искусительного, дурного.
…Вот мы и вернулись домой. Ничего-то, оказывается, я на Корфу не сделала, любовных сюжетиков для Журнала не написала, никаких вещественных доказательств не привезла, кроме икон святителя Спиридона, чтобы раздать друзьям, и огромной нелепой утки из оливы с головою, глядящей ввысь. Я поставила ее на пол и увидела, как она простодушна, и радостна, и весела. Перья ее, сделанные из корней, лихо торчат. Жаль только, что я не купила вторую, такую же: стояли бы они теперь вместе, парочкою, рядком.