Золотая цепочка
Шрифт:
«Э, дело тут вовсе не в проспекте Вернадского», — сообразил Игорь и вопросительно взглянул на старушку. Она привстала на цыпочки, приблизила свое лицо к лицу Игоря и полушепотом задала вопрос, от которого у парня ноги приросли к асфальту…
Игорь покосился по сторонам, окинул старушку настороженным взглядом. Благолепная, сухонькая, она была явно не похожа на переодетого капитана милиции. И заплетающимся языком Игорь осведомился о количестве и цене товара. Услыхав от нее ответ, он не поверил своим ушам и подумал, что бабуся разыгрывает его, но уловил ее заискивающий взгляд и понял:
Игорь вошел в вестибюль гостиницы, жадно втянул в себя сладковатый, будто в оранжерее, воздух, прислушался к шелесту чужестранных слов и разулыбался блаженно. Но, окинув вестибюль взглядом, замер: нужный ему человек стоял, низко опустив голову. Его держали под руки двое здоровяков боксерского вида.
Игорь ринулся к двери. Но на его пути, точно из-под земли, вырос парень в сером костюме. Игорь приближался к парню, лихорадочно конструируя в уме английскую фразу: «Лэ-эд ми…а, черт, как дальше? Кажется… пас ю…» Важно, чтоб не дрогнул голос. Но тут рядом кто-то сказал негромко: «Привет, Светов!»
Игорь вздрогнул: по фамилии к нему обращались только работники милиции. И действительно, рядом с ним стоял его новый знакомый — старший лейтенант Федорин. Недели три назад они долго толковали о жизни. Игорь сделал вид, что растрогался и даже пообещал пойти на работу. Сейчас, увидав Федорина, он поморщился, но сразу растянул губы в улыбке:
— Салют, Эдуард Борисович! Тороплюсь вот…
Федорин почему-то вздохнул и сказал строго:
— Подожди, есть разговор.
«Неужели выбрасывать придется?» — подумал Игорь и почувствовал, как заныло под ложечкой. Но долговязый парень, который по-прежнему каланчей стоял на пути, будто стальной замок защелкнул, крепко сжал пальцами запястье правой руки Игоря, в ту же секунду на левом запястье сомкнулись пальцы Федорина.
Машина тронулась с места. Голова у Игоря кружилась, к горлу подкатывала тошнота, здания за боковыми стеклами то кренились в стороны, то сливались в серую полосу, и он не узнавал знакомых улиц.
Потом Игорь услыхал частое треньканье. Оказывается, это стучали о стакан его зубы. А сам он сидел на стуле посреди небольшой комнаты.
— Ну, спокойнее, Светов, спокойнее, — произнес знакомый голос. — Нельзя так паниковать.
Светов осмотрелся, узнал Федорина.
— Чего ежишься? — спросил Федорин. — Сам покажешь содержимое карманов или помочь?
Окно, письменные столы, зачем-то стоявший здесь старенький диван закружились в хороводе. Игорь прикрыл глаза, медленно протолкнул руку в карман, выложил на стол сверток и торопливо сказал:
— Прошу записать, я выдал добровольно.
— Куда уж добровольнее. — Федорин развернул сверток, присвистнул: — Ого! — подержал на ладони слиток, уверенно определил: — Граммов около двухсот.
— Я выдал добровольно, — плаксиво повторил Игорь.
— Хорошо, я запишу в протоколе: задержанный Светов выложил из кармана слиток металла желтого цвета весом… Сколько получилось, товарищи понятые? Сто девяносто два грамма. — Федорин вздохнул и спросил грустно: — Как же так, Светов? Когда ты заделался валютчиком?
Федорину
Федорин снова взял в руки слиток. Одна сторона как бы обожжена. Достал из стола лупу, явные следы травления кислотой.
— Допустим, Игорь, ты в первый раз. Но ведь в гостиницу ты шел к Игумнову.
— Кто такой Игумнов?
— Не делай удивленных глаз, Светов. У нас Игумнов Валентин. И ты видел его при задержании. Я знаю, хватка у него мертвая. Но сейчас ему собственную шкуру спасать надо.
«Вот тебе и Валька Игумнов. Кремень-парень. Кому же верить?» — ужаснулся Игорь и сказал с вызовом:
— Если знаете обо всем, тогда о чем речь?
— О том, где ты взял золото. Не вздумай доказывать, что нашел его в подъезде под лестницей.
Игорь долго молчал, тоскливо глядя на вялые облачка за окнами, заговорил, медленно, с хрипотцой выталкивая слова:
— Если бы нашел, не так было бы обидно. Слыхал я, что сильно опасное это дело, но зато и прибыльное. Ну, когда предложила мне старушка, думаю, дай попробую… Сухонькая такая бабка, вся в морщинах, самого интеллигентного вида. Шляпка с цветиком надвинута на лоб, брошка с кулак величиной. Подошла на улице: не возьмете ли, молодой человек, остатки фамильной роскоши? Паспорта мы не спрашивали друг у друга. Она мне — эту штуку. — Игорь страдальчески покосился на пустой сверток. — Я ей — деньги. И — привет.
— Подробнее описать не можешь?
— Была бы молодая, другое дело. А тут старушенция, глядеть не на что. Бизнес — и только.
— Колечко тоже купил у старушки? — спросил Федорин, указав на снятое с пальца Светлова узенькое кольцо. — Или сделал сам? Оно же без пробы.
— Все рассмотрели. Колечко продала мне Марийка Загоскина. Живет в соседнем подъезде.
Закончив телефонный разговор с Федориным, Зубцов ринулся в кабинет Орехова.
— Есть! Есть бодылинское золото!..
— О чем ты? Где ты обнаружил его?
— Не я обнаружил, Федорин. — Зубцов наполнил водою стакан, залпом осушил его и стал рассказывать про сообщение с Петровки. — Как видишь, Михаил Сергеевич, слиток с характерной печатью, и продавщица-старушка интеллигентного вида.
— Вообще-то, когда везет, как сейчас, надобно присмотреться: не подыгрывает ли кто нарочно. Поэтому слиток немедленно на экспертизу. Пусть срочно установят время и место добычи, способ обогащения металла. Для опознания печати пригласим профессора Каширина. Нашим товарищам в Краснокаменске я поручил сфотографировать воскресшую из мертвых Бодылину-Аксенову-Лебедеву, разумеется, как только она возвратится к себе. Снимки покажем Каширину и задержанному Федориным гражданину. Подремлет в камере, поразмыслит, пройдет у него послеарестный шок, станет, как говорят теперь, коммуникабельным. А сейчас он из упрямства повторит то же, что сказал Федорину.