Золотая дева
Шрифт:
И почему, кстати, они так долго добираются?
Девушка пребывала в растрепанных чувствах и за дорогой не следила. А сейчас начала приглядываться и поняла – они направляются, кажется, от Москвы в область. Но почему? Разве офис у Кривцова не в центре расположен? Может, никакой разборки вовсе и не предвидится? И этот мрачный Володин сейчас завезет ее куда-нибудь в лес, да и прикончит – как прикончили прежнюю няню?! А что, ведь запросто. Маша за то время, что провела здесь, поняла: зря она самонадеянно считала, что переиграть Кривцовых будет
Машина свернула с переполненного шоссе. Пронеслась по совершенно пустой, неосвещенной грунтовке (у Маши душа в пятки ушла) – и вдруг вырулила на сияющую огнями площадку. Пискнув тормозами, остановилась у симпатичного особняка.
Долинина в удивлении прочитала вывеску: «Ресторан «КРЕДО».
Кривцов что, в числе прочего еще и ресторан держит? Или прежде, чем погубить, накормить ее решил?! Совсем непонятно…
Володин же выскочил из лимузина и растворил перед нею дверь. А когда Мария вышла, скупо велел:
– Поднимайтесь на второй этаж. Вас там встретят.
Может, еще не поздно бежать?.. Но от освещенных дверей ресторана к ней уже торопился, на ходу открывая зонтик, элегантный швейцар. А у входа ждал приветливый метрдотель. И гардеробщик спешил принять у нее плащ… И все такие предупредительные, улыбаются, и ни единого косого взгляда на ее скромненькое, домотканое платье… Хотя в зале, она успела одним глазком взглянуть, обстановка была пороскошнее, чем в «Пушкине». И дамы сплошь в вечерних нарядах, сверкают бриллиантами…
Девушка в изумлении проследовала на второй этаж. Вошла вслед за лебезящим метрдотелем в новый зал. И увидела: тот абсолютно пуст. Накрыт единственный, у пылающего камина, столик. А от него к ней встает Кривцов. И в руках его (не чудится ли ей?) – феноменально красивый букет белых орхидей…
«Я сплю», – пронеслось в голове у Маши.
Она машинально приняла цветы – впрочем, рядом тут же очутился официант, прошелестел в ухо:
– Позвольте, букетик в вазочку поставлю…
Проследовала к столу, села. Мимолетно оглядела роскошную сервировку. И, едва официант отошел, выпалила:
– Макар Миронович! Что все это значит?!
А тот, явно наслаждаясь ее смущением, ухмыльнулся:
– Всего лишь дружеский ужин. Вы вино сами выберете – или мне доверите заказать?..
– Но с чего это нам вместе ужинать?! – не сдавалась она.
– Ох, Маша, Маша… – покачал головой хозяин. – Вы слишком взволнованы. Пожалуй, я вам для начала предложу не вино. Коньячку? Виски?
– Ничего я не буду пить, пока вы все не объясните! – нахмурилась Долинина.
– Ох уж мне эти современные, недоверчивые девушки… – вздохнул тот.
Отмахнулся от снова подлетевшего к ним официанта и произнес:
– Что ж. Развею с ходу все ваши страхи. Устраивать вам разнос, увольнять или подкупать вас я не собираюсь. Соблазнять и затаскивать в постель – тоже. Просто поужинаем вместе и поболтаем. Убедил?
– Нет, –
– С обычными нянями нет, – мгновенно парировал Кривцов. – А с такими, как вы, запросто. – И задушевно добавил: – Я думал за это первый тост поднять, но раз уж вы полны подозрений, скажу: я пригласил вас сюда, чтобы от всей души поблагодарить. За то, что вы делаете для Лизы. Что смогли укротить, – лицо его потеплело, – мою маленькую, непослушную, своенравную барыньку…
Маша недоверчиво взглянула на хозяина. А тот с милой улыбкой на устах продолжал:
– Думаете, я целый день на работе, в своих проблемах, и ничего не вижу? Не замечаю, как изменилась Лиза за то недолгое время, что вы у нас работаете?.. Она просто другой человек! Такая веселая стала. Спокойная. И все эти ее закидоны великосветские как рукой сняло… Мне садовник рассказывал: Лиза к нему впервые за столько лет по имени обратилась. И доброго утра пожелала… Как вы ее заставили?
В голосе Кривцова звучало искреннее восхищение, но Маша все равно взглянула на него недоверчиво. Слишком уж не вязался привычный образ хозяина – безжалостного, расчетливого, жесткого – с этим доброжелательным, улыбчивым человеком.
Однако Макар Миронович явно ждал ответа, и она сказала:
– Я просто объяснила Лизе: чем богаче, чем влиятельней человек – тем более достойно он держится. Хамить, покрикивать, угрожать – удел выскочек. Нуворишей. Однодневок. Тот же Билл Гейтс, насколько я знаю, помнит многих своих сотрудников по именам. И лично поздравляет каждого с днем рождения.
– Ну, про Гейтса – это, допустим, реклама и вранье, – вставил Кривцов.
– Пусть вранье, но Лизу впечатлило, – пожала плечами Маша.
– И вы еще смели думать – а ведь думали, думали, не отпирайтесь, – с укором произнес Кривцов, – что я могу уволить такого человека, как вы? Плохо, значит, вы представляете ситуацию на этом рынке. Нянек вроде бы полно, а начинаешь приглядываться: глаз остановить не на ком. Сплошь плохо образованные тетки-неудачницы. Да за вас бороться надо! Всеми силами удерживать, чтоб не увели! Зарплату вам прибавлять!
– Не надо мне ничего прибавлять, – поморщилась Маша. – А уйти я от вас все равно уйду, когда годовой контракт истечет. Я объясняла уже в агентстве по персоналу: мне через год диссертацию надо защищать…
– Хорошо, – легко согласился Кривцов. – Давайте обо всем этом мы поговорим после. А сейчас закажем наконец-то вино.
– Желаете заказывать – заказывайте, – усмехнулась Маша. И честно добавила: – Только вы меня не убедили. Не бывает такого: чтобы целый зал в ресторане снимали и с цветами являлись – только для того, чтоб за ударный труд похвалить.
– А вы за словом в карман не лезете, – улыбнулся хозяин.
– Какая уж есть, – открыто взглянула на него Мария. – А вы привыкли, что вас все бояться должны?