Золотая дева
Шрифт:
– Ну, Кривцова, допустим, далеко не ноль, – возразила Мария. – И деньги свои есть, и мозгами ее Господь не обидел. Без мужа уж точно не пропадет. А то еще и отсудит у него и дома половину, и Лизу – тоже.
– Может, и так, – кивнула Кася. – Только Ленке ребенок нужен еще меньше, чем ее муженьку… Точно так же на нянек ее скинет и будет своими делами заниматься.
– Ты права, – вздохнула Маша. И добавила задумчиво: – Жаль девочку…
Кася в ответ лишь усмехнулась:
– Сразу видно, что ты в прислугах недавно.
– Почему?
– Да потому, что жалеешь барскую дочку… А с какой стати? Сама живешь наверняка в каморке, пусть и в Москве.
– Все равно: никакие шелковые простыни любви не заменят… – вздохнула Маша.
Кася только рукой на нее махнула:
– Не понимаешь ты ничего, дурочка наивная! Нянькой работаешь без году неделя – и уже поглядите на нее: чужого ребенка она полюбила!.. Да нельзя их любить, понимаешь? Потому что мы и они – разные классы. Помнишь, давно еще, при социализме, пословица была: «Дети наших начальников будут начальниками наших детей»?
М-да. Спорить с Касей бессмысленно. И Мария покорно произнесла:
– Согласна. Тебе виднее…
– Вот то-то, – наставительно произнесла Кася. – Ты просто молодая еще. Не в смысле возраста, а что первый раз на богачей пашешь. Когда работаешь на них, главный принцип: все, что положено, надо выполнять. Не халтурить. Но душой прикипать к хозяевам нельзя ни в коем случае. Себе дороже. Вот представь: ты их чуть ли не за свою семью считаешь, а тебе вдруг, ни с того ни с сего, объявляют: мы для Лизы новую няню нашли. С лучшим образованием, с большим опытом. А вы извольте прочь отчалить. А ты ее – чуть не дочкой своей уже считаешь. Обидно ведь будет…
– Ох и умна ты, Каська! – покачала головой Мария. – Да не смотри так, не иронизирую я. Правда: умна. Даже, можно сказать, мудра. Просто как змий…
Кася довольно улыбнулась. Но потом все же произнесла:
– Да какой, Машка, ум! Я просто приспосабливаться умею к любым условиям. Иначе б давно сдохла. Или сидела б до сих пор в своей деревне. В развалюхе с алкоголиком-мужем… А тут, – она улыбнулась, – в джакузи валяюсь. Пусть и в чужом… Пошли теперь в сауну?
– Пойдем, – согласилась Маша.
Девушки выбрались из гидромассажной ванны, завернулись в огромные пушистые полотенца. Кася озабоченно произнесла:
– Только напомни потом: полотенца с собой забрать и в стиралку бросить. И пол протереть надо будет, а то наследили мы…
– Я все боюсь: вдруг Лиза проснулась?.. – вздохнула Маша. – Плачет или ищет меня по всему дому?..
– Да не проснулась она, – заверила горничная. И, хихикнув, добавила: – Да если и проснется – плакать, искать тебя не будет. Сразу сюда прискачет. Мы вместе с нами ее в джакузи посадим.
– С чего ты так решила?
– Потому что нюх у нее, – серьезно ответила Кася. – Особенная она девчонка. Ей и видеть не надо, и слышать тоже. Лиза просто чувствует, и все. То, о чем другие даже не догадываются. Неужели сама еще не поняла?
– Ну… мне она тоже кажется девочкой… не совсем обычной… – осторожно произнесла Мария.
Ей претило обсуждать свою подопечную, хотя бы даже и с дружелюбной Касей. К тому же язык у горничной без костей. Начнет болтать – может и до Кривцова дойти. Но, с другой стороны, вдруг удастся выяснить что-нибудь новое, необычное, шокирующее о хозяйской дочке?
– Лизке вообще на колдунью учиться надо, – серьезно сказала Кася. – Огромные б деньги заколачивала!
– Да с чего ты решила?
– Ха! А тот самолет, куда
– Нет, – заинтересовалась Мария.
– Вообще чума! Год назад это было… Я стою, лестницу мою – а Лизка сзади подкрадывается, я даже не слышала, как она подошла. Вдруг обнимает меня и говорит: «Касенька, ты не волнуйся. Все хорошо будет!» Ну, я обалдела, конечно. Потому что это Лизка сейчас еще более-менее нормальной стала, а раньше была совсем такой барской дочкой. Ни на кого из прислуги не глядела даже. И покрикивала погромче, чем ее мамаша. А тут вдруг обниматься взялась. Я, естественно, спрашиваю ее: «Ты о чем, милая?» А она так серьезно: «Ты только врачей не слушай. Поправится твоя мама». Тут я совсем отпала. Потому что, во-первых, про мамашу мою мы с Лизкой сроду не говорили, а во-вторых, здорова моя родительница всегда была, как конь. Огорода одного сорок соток. И дом на ней, и скотина, и братьев моих непутевых тащит… Ну, отвязалась я от Лизки – а вечером телеграмма приходит, из деревни моей. Мол, у мамы инсульт, парализовало ее, и надежды нет никакой. Я, конечно, в тот же день сорвалась – до колхоза моего два дня добираться, на перекладных. Не сомневалась: как раз к похоронам и успею. Инсульт, да если парализовало, да в дыре нашей, – это без вариантов. Только приезжаю, а мать меня на пороге встречает. Бледная, глаза запали, но на своих ногах стоит. Да еще и извиняется, что ей меня потревожить пришлось… Я с врачом нашим потом поговорила – тот только руками развел: исключительный, типа, случай. Чтоб человек и речь потерял, и шевельнуться не мог, а через два дня как рукой сняло…
– Сильно, – пробормотала Маша.
– Еще как сильно! – хмыкнула Кася. – Кстати, Лизку я потом, когда вернулась, спросила: откуда, мол, ты узнала? Но девчонка в несознанку пошла. Глазами хлопает и удивляется так искренне: «Ты разве куда-то уезжала? К маме?! На неделю?! А я и не заметила, что тебя не было…»
– Слушай, – задумчиво произнесла Мария. – Но если Лиза… если она действительно может видеть, чего другие не видят… почему же тогда она Настю не спасла?.. Тем более что та в соседней комнате находилась?.. Неужели не почувствовала ничего?.. Ведь убийца, скорее всего, через ее комнату проходил… А она не проснулась даже…
– Ну, я тоже об этом думала, – призналась Кася. – Сначала решила, что Лизка помогает только тем, к кому относится нормально. Меня она, например, не то что любит… но симпатизирует. И тебе поможет, если понадобится. А вот Настька – та ее раздражала. Бесила просто. У меня вообще сначала мысль была, что и зарезала-то ее сама Лизка…
«Знаю», – усмехнулась про себя Маша.
Кася же, раскинувшись на верхнем, самом жарком полке, задумчиво продолжала:
– Но потом другая мысль в голову пришла. Лиза не убивала, конечно. Во-первых, потому что она ребенок и просто сил ей не хватит. А во-вторых, она не злая. Вредная, как сто чертей, и балованная – но не злая… А кто убил – Лизка, кажется, знает. Только не говорит никому.
– Почему?
– Потому что любит того, кто убил.
– И кого же, ты считаешь, Лиза настолько любит? – с сомнением в голосе произнесла Мария.
– А кого любой ребенок любит, несмотря ни на что? Только мать. Ну, и отца – в меньшей степени.
– Ты все-таки считаешь, что Настю убила Кривцова?.. – задумчиво произнесла Маша.
– Ну, или Макар, – пожала плечами Кася. – В голове только не укладывается, зачем это ему. В книжках как пишут: нет мотива – нет и убийства.