Золотая лихорадка

Ю Мири

Лицо обернувшейся Маи было так искажено, словно его растягивали во все четыре стороны.

— Что ты такое говоришь! Это же не игра! Папа не мог умереть! — Даже не пытаясь смахивать слёзы, которые наполнили её глаза, Маи сбежала по лестнице вниз.

— Директор не умер, он жив! — Подросток медленно обвёл взглядом лица присутствующих, которые продолжали оставаться в столбняке, не в силах оторвать глаз от двери на лестницу.

Подросток взял у Сугимото копию недельного отчёта и покинул офис компании. По дороге к станции он позвонил домой и сообщил Кёко, что вскоре приедет, но чтобы к ужину его не ждали.

Поскольку он давно не питался нормально, то не имел отчётливого представления о том, теряет ли он вес или, наоборот, прибавляет. Неверной походкой, на ватных ногах он брёл в обход «золотого

квартала» к станции Каннай, раздумывая, брать или не брать такси. Хотелось бы выпить чего-то сладкого, вроде холодного чая или какао со льдом, и чтобы туда одну треть сахарного сиропа. Но заходить в кафе желания не было, он решил купить где-нибудь бутылочку энергетического напитка «Юнкер». Напрямик, через улочки «золотого квартала», он идти остерегался, не только из-за того, что старался держаться подальше от «Золотого терема», но и потому, что не хотел, чтобы его тревожили детские воспоминания. Ему казалось, что, когда умрёт старик Сада, исчезнет с лица земли и «золотой квартал». Во всяком случае, погаснут чарующие прохожих неоновые огни и стихнет наполненный жаром шепоток разврата. Ведь такие кварталы, как Фукутоми и Акэбоно, уже утратили былую славу злачных мест. Подростка поразило, насколько вялыми были движения и унылыми лица тех прохожих, которые попадались ему навстречу, он даже поморгал, заподозрив что-то неладное со своим зрением. То ли люди возвращались по домам, то ли шли в условленное место, чтобы с кем-то повидаться, к примеру, выпить и посидеть с друзьями, но выглядели они как бредущие сдаваться с повинной преступники, раздавленные под ударом непоправимой беды. Глядя на эти охваченные тревогой лица, можно было подумать, что где-то поблизости случилась катастрофа и люди пребывают в шоке, однако сирены полицейских машин или «скорых» были не слышны. На лицах людей была написана уверенность в том, что всё было отвратительно и сегодня, и вчера, и позавчера, и впредь тоже всегда будет случаться только что-то плохое. Ну почему все такие мрачные? Стоило подростку это подумать, как он встретился взглядом с молодым клерком, глаза которого были глазами душевнобольного. «Может быть, и я кажусь таким?» — Подросток перемахнул через ограждение тротуара и замахал рукой, подзывая такси.

Когда он зашёл в гостиную, Коки и Кёко смотрели телевизор.

— Коки-сан сказал, что надо подождать. Я быстро, сейчас разогрею… — Кёко пошла на кухню.

— Говорил же, чтобы ели без меня… — Подросток почувствовал неловкость оттого, что стал кем-то вроде главы семейства. Вместе с Коки он пошёл в столовую и уселся за стол.

— Мы не голодные, потому что ходили в «Квинз Ист» и ели жареного цыплёнка, — заявил Коки.

— Что вы там делали? — спросил подросток непривычно бодрым тоном.

— Смотрели, как причаливают и отчаливают корабли в порту. А потом пошли в «Кентакки» и ещё ехали на электричке.

Подросток постарался, чтобы никто не подумал, что он сердится, и крикнул в кухню Кёко:

— Водить его на прогулку достаточно раз в неделю или раз в десять дней!

Посмеиваясь про себя, Кёко что-то помешивала в кастрюле.

— Корабли не сталкиваются, даже когда плывут навстречу друг другу. Кажется, что они стоят на месте, но неожиданно замечаешь, что они уже совсем далеко. Чуть отвернёшься, а кораблик исчез из виду. Странно, да, Кадзуки? А я смогу поплыть на корабле? — Коки устремил взгляд куда-то вдаль, словно смотрел за горизонт.

— Братику Коки можно и на корабле плавать, и на самолёте летать. Если захочешь, будешь плавать и летать сколько угодно, можно и за границу. — Подросток взял ложку и попробовал тушёное мясо с овощами, которое приготовила Кёко.

— Неужели правда? — Коки всё ещё сидел, уставившись вдаль.

— Правда, правда, — ответил подросток, словно утешая, и Коки с улыбкой схватился за ложку.

Они были словно семья из трёх человек, и подросток, ощутивший странную радость и успокоение, съел дочиста и мясо, и хлеб, и салат, а потом протянул Кёко пустую тарелку за добавкой. После того как они втроём съели десерт, состоявший из винограда и грейпфрутов, над столом повисло удовлетворённое молчание.

— Я хочу поговорить с Кёко, может, ты послушаешь

диски у себя в комнате? — сказал подросток брату.

— Спать хочется. Я под музыку засну, — зевнул Коки и поднялся со стула.

— Что за разговор? — спросила Кёко, собирая посуду.

— Да ничего такого…

— Ты же сказал, что есть разговор?

— Я так сказал?

И вчера вечером, и сегодня утром Кёко чувствовала на себе взгляд подростка, он вёл себя словно ребёнок, который присматривается к настроению родителей, перед тем как открыться в чём-то очень важном. Ясно было, что для него предстоящий разговор полон значения, и Кёко села прямо напротив подростка.

Оба сидели лицом к лицу, стараясь не встречаться взглядами, и время таяло, точно поднимающиеся вверх пузырьки газировки, оставалась лишь пресная тишина.

— Я, пожалуй, пойду… — произнесла Кёко немного охрипшим голосом.

— Оставайся переночевать.

— Мне не хочется превращаться в домашнюю прислугу, живущую при хозяевах, и к тому же я плохо сплю в чужом месте. Если есть разговор, тогда другое дело…

— Я же сказал, ничего такого.

— Тогда я пошла. — Кёко подвинула стул, собираясь встать.

— А я говорю, чтоб ты осталась!

Кёко опустилась на стул. Подростка била дрожь, лицо у него было такое, словно ко лбу припечатался ужас.

— Ты простудился? Лекарства есть? — Протянув руку через стол, Кёко потрогала лоб подростка, но жара не ощущалось.

— Просто знобит…

— Хорошо, побуду, пока не пройдёт.

Кёко выключила кондиционер и села на стул рядом с подростком. Не прошло и пяти минут, как комнату наполнил горячий воздух лета.

— Ты бросаешь школу?

— Уже бросил.

— Но ведь тебе не позволят так запросто покончить с обязательным средним образованием.

— Можно просто не ходить в школу. — Его уже не трясло.

— И что будешь делать?

— Буду помогать управлять «Вегасом», займусь этим серьёзно.

Кёко не могла понять, почему в этом возрасте он интересуется игральным бизнесом. Ей сразу представлялся малыш в форме пожарного, поливающий из резинового шланга собачью конуру. Если бы он был ребёнком, то можно было бы просто улыбнуться, но он уже перерос игры, и ей чудилось во всём этом что-то опасное. Не похоже было, что он одержим пристрастием к деньгам, и, хотя он мог позволить себе иметь всё, что только захочется, его одежда и вещи были вполне обычными для школьника его лет.

— Хочешь стать кем-то вроде короля патинко?

— Близко. — Скованность уже отпустила его.

— Это потому, что ты хочешь быть очень богатым?

— Не в том дело. Это ведь игра. А разве вся жизнь не игра? Мальчишки играют на компьютере, а владелец патинко ведёт игру при помощи своих автоматов. Это очень интересный бизнес!

Кёко никогда не играла в компьютерные игры, которыми так увлекаются мальчишки. В кафе, где она работала, был один временный, старшеклассник, он ей показал книжку по стратегии игр под названием «Всё об охотниках за душами» и спросил: «Ты какой ответ выбираешь?» В игре «Охотники за душами» побеждал тот, кто обманывал дьявола и вступал с ним в сделки, а в конце одолевал банду злоумышленников, стремящихся уничтожить мир. Дьявол задавал такую загадку: «Я не рождался, поэтому не умру, а ты родился?» Ответов было всего четыре: 1) разумеется, 2) полагаю, что родился, 3) не знаю, 4) не родился. Кёко выбрала ответ под номером два, и старшеклассник замогильным голосом ей возвестил: «О, сколько их таких, кто, гордо выпятив грудь, твердит, что родился на этот свет…» Потом он прибавил: «Твой ответ, пожалуй, не так плох. Но во всём этом нет особого смысла, не обращай внимания!» — и объяснил, в чём прелесть игры, да только для Кёко это была сплошная тарабарщина. Ей показалось, что только одно она поняла: мальчишек доводит до исступления процесс борьбы, который они переживают в играх, они хотят насладиться ощущением победы. Нельзя сказать, что ей это было чуждо, если говорить о картах, шашках и других играх, в которых за победу спорят с реальным партнёром, ведь и спорт — это то же самое. Но какой интерес в том, чтобы одержать победу в запрограммированной ролевой игре? Кёко не могла уяснить себе, было ли для подростка участие в руководстве игральным бизнесом чем-то реальным или же это была воображаемая реальность.