Золотая подкова (сборник)

Шаталов Василий Иванович

…Строительство плотины шло своим чередом и прочность ее не вызывала сомнений. Однако мысль о ее научном обследовании, появившаяся однажды у авторов проекта, не давала им покоя. «И все-таки ученых пригласить надо, — решили они. — Пускай, наконец, займутся нашей плотиной». И тут же задумались: а сколько это будет стоить? Ведь за спасибо ни один институт ничего делать не станет…

Сопоставив расходы на проектирование и научные исследования со стоимостью строительства, Лавроненко в Казимова пришли к заключению: денег потребуется немного. И вместе с тем игра стоит свеч. Научная проверка плотины не только лишний раз должна убедить авторов проекта и проектировщиков в ее прочности,

но и тех, кто будет ее эксплуатировать. Тем более, что на своем веку она может подвергнуться не одному серьезному испытанию. Тут всякое может быть: и подземные толчки, и паводки, и шквальные ветры, и сверхпроектное заполнение водохранилища. Поэтому-то и надо выяснить заранее сильные и слабые звенья ее внутренних сил, подвергающихся перегрузкам. А приобретенный опыт можно использовать на строительств не других плотин.

Госстрой СССР направил в Туркмению экспедицию ученых института производственных исследований. Программа ее была обширной. Для членов экспедиции прямо на берегу водохранилища, в отдельном вагончике, была организована научная лаборатория.

Многокилометровое тело плотины подверглось самым разнообразным испытаниям. Ее зондировали и прослушивали с помощью самых совершенных аппаратов, подвергали сильному девятибальному землетрясению. А научная лаборатория произвела сотни анализов отобранного на разной глубине грунта.

В отчете, составленном экспедицией, было записано: «процесс ее уплотнения идет в оптимальцом направлении».

Суховато вроде бы. Скупо. Но ведь это сказано в научном отчете, где не должно быть места ни лирическим излияниям, ни поэтическим восторгам. И если уж сказано: «процесс уплотнения идет в оптимальном направлении», то это надо понимать как щедрую похвалу в адрес авторов проекта и тысячного коллектива гидростроителей, как высокую оценку качества сооружения.

Пока экспедиция занималась своим делом, Ольга Степановна часто приезжала на стройку и с затаенным любопытством, с тревогой узнавала о результатах проведенных обследований.

Незадолго до окончания работ экспедиции Ольга Степановна снова наведалась в лабораторию вагончика. Ученые подробно рассказали ей о проведенных исследованиях, показали образцы грунтов, взятых на плотине. И когда разговор подходил к концу, заведующий лабораторией, удивительно похожий лицом и очками на Александра Сергеевича Грибоедова, и неизменно ходивший в старом джинсовом костюме, сказал:

— Давно хочу спросить, Ольга Степановна, над какими проектами работаете вы и ваши коллеги? Если это не секрет, конечно…

— Ну, какие, право, могут быть секреты, Александр Сергеевич, — весело улыбнулась Ольга Степановна, спускаясь по ступенькам вагончика. Здесь же возле вагончика она остановилась, чтобы продолжить беседу. — Могу сказать, что сейчас мы заканчиваем проектирование так называемого Зеидского водохранилища, расположенного в головной части Каракумского канала. Ах, если бы вы знали, как оно необходимо, нам, это водохранилище! Прежде всего, разумеется, для развития хлопководства, обводнения пастбищ, для расширения орошаемых площадей под садами и виноградниками. Но… в начале о том, что такое Зеид, — Ольга Степановна слегка волновалась. Смугловатые ее щеки заметно порозовели, а светло-серые глаза стали ярче, веселее. — Зеид — это цепь огромных сухих впадин к югу от озер Келифского Узбоя, по которым ныне проходит трасса Каракум-реки. Об этих впадинах ученые знали давно и именно те ученые и инженеры, которые занимались проблемами орошения земель в бассейне реки Амударьи, В их числе такие, как Цинзерлинг, Ризенкамиф, Ермолаев и Моргуненко. Уже тогда, в начале нашего столетия были, оказывается, люди, выд вигавшие идею заполнения Зеидских впадин водами Амударьи. Ну, хотя бы, скажем, для того, чтобы обеспечить водопоем сотни овечьих отар или для выращивания

хлопка. С той поры сохранились даже проектные разработки Зеидских водоемов и, как ни странно, кое в чем похожие на наши.

Немало энтузиастов, неустанно твердивших о пользе строительства водохранилищ в головной части Каракумского канала, было и в нашем, проектном институте. Все соглашались с ними: мол, давно пора бы запроектировать эти водоемы. Но дальше слов дело не шло. Такое бывает конечно… Мало ли прекрасных инженерных замыслов остаются на бумаге, в мечтах или воображении их авторов. И лишь немногие из ниполучают действительное воплощение.

Неизвестно, как сложилась бы и судьба Зеидского водохранилища, если бы не одно… печальное известие.

Это было много лет назад. Приехал как-то к нам из Москвы главный специалист Главного управления комплексного использования водных ресурсов страны по фамилии Григорович. Хорошо запомнился он! Во-первых, своей фамилией, которую, как известно, носил популярный в свое время писатель, автор повести «Антон-Горемыка» и романа «Рыбаки». А самое главное — по тому строгому предписанию, которое Григорович привез из Министерства мелиорации и водного хозяйства СССР. А заключалось это предписание в том, чтобы запретить нашей республике увеличивать забор воды из Амударьи в Каракумский канал ранней весной, когда на хлопковых полях начинаются промывочные и влагонакопительные поливы. Надо ли говорить, как это пагубно могло бы сказаться на урожайности хлопчатника, если орошаемые земли не избавлять от накопления в них солей.

Разумеется, такое ограничение в воде появилось неслучайно. Оно было связано с весенним маловодьем реки и острой нуждой в промывочной воде других хлопкосеющих республик Средней Азии, расположенных в бассейне Амударьи.

Известие об ограничении водозабора в канал огорчило многих, в том числе и нас, конечно, работников института. Стали мы думать: как же быть? Неужели так в придется жить на скудном водном пайке? И тут… кого-то осенила счастливая мысль: запроектировать в головной части Каракумского канала крупное водохранилище. Причем, заполнять его лишь в строго определенное время: с конца лета, осенью и зимой. А когда придет весна — поднять затворы водохранилища и подать из него воду в Каракумский канал. Зато в это же время из Амударьи не брать ин капли.

Об этой своей идеи мы сообщили Григоровичу, Надо заметить, что человек он был исключительный. Чуткий, умный. Идея наша ему поправилась и он попросил ее изложить на бумаге. Письменное обоснование нашей идеи Григорович увез в Москву, в Минводхоз, а через некоторое время оттуда пришло разрешение на проектирование водохранилища. Вот, кажется, все… если коротко…

— Славно получилось! — мягко улыбаясь сквозь очки, заметил начальник лаборатории. — Как говориться: не было бы счастья, да несчастье помогло.

— А рассказчик вы просто замечательный! — польстила Ольге Степановне молодая белокурая лаборантка и тут же зарделась от смущения. — Но вы не сказали, кто же автор проекта Зеидского водохранилища?

— И еще, Ольга Степановна, — поспешил добавить руководитель лаборатории, — вы ни словом не обмолвились и о его параметрах. А было бы, по-моему, интересно послушать и об этом.

— Я очень рада, что мой рассказ понравился вам, хотя говорю я в общем-то скучновато, — сказала Лавроненко и внимательно посмотрела в лица своих собеседников. — Авторов у этого проекта двое: я и сотрудница нашего института, опытнейший инженер-гидротехник Майя Васильевна Казимова. Давно мы работаем вместе, и это наше соавторство не первое. Прежде чем производить какие-либо расчеты или составлять чертежи, мы много поколесили по Зеидскому урочищу. В результате этих поездок мы и облюбовали несколько довольно-таки просторных сухих чаш для будущего водоема, расположенных к югу от Каракумского канала.