Золотая рыбка
Шрифт:
Полина огляделась:
– Очень уютно. Рекламное гнездышко для счастливой пары.
– Загляни в холодильник. Нет... Отойди. Пошли наверх. Я уверен, что в спальне полно свежих цветов...
... Через час они спустились на кухню и, отталкивая друг друга, рванулись к холодильнику. Полина - в белой сорочке Вилли, наброшенной на голое тело. Он - в черном полотняном кимоно, перехваченном поясом. На столе мгновенно появилась гора вовсе не диетических продуктов - паштеты, сыры, мясные изыски разной формы, степени остроты и копчености.
– Ненавижу фуршеты. Не умею есть стоя, одновременно общаться
– Вилли до отказа загрузил крупную ярко-зеленую керамическую тарелку. В тон салфетке, покрывающей массивный деревянный стол.
– А не вредно ли на ночь столько помидор?
– Покосилась Полина на щедрый натюрморт.
– Не вдумывайся, это русская шутка, цитата из юмористического произведения.
– У нас, у английских интеллектуалов, другое правило. Вот уже тысячу лет.
– Вилли назидательно поднял указательный палец и продекламировал по-английски:
"Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало".
– Это же Омар Хайям... Боже, как странно!.. Мы запомнили одно и то же на разных языках, в разных концах большого мира... Я не знаю персидского подлинника, но по-русски это звучит тоже впечатляюще.
– Подчеркиваю, в прозаической и поэтической форме, что мне хорошо с тобой, детка. И есть, и болтать, и заниматься любовью... У вас не принято обсуждать интимные проблемы за ужином.
– У тебя устаревшая информация! Сейчас всякие сдвинутые на сексуальной почве так и лезут на телеэкран, чтобы посмаковать особенности своей интимной жизни. Кто-то делает себе популярность на больных людях.
– Но мы здоровые. У нас даже нет СПИДа. Я бы стал предохраняться, опасаясь за тебя.
– Сегодня безопасные дни. К тому же, я не думаю, что сейчас могу залететь.
– От меня можешь. Господу не угодно оставить род Уорков без наследников, и только ему известно, сколько отпрысков оставил я на разных континентах, несмотря на применение контрацептивов. Правда, годы берут свое, я стал очень осторожен. С женщинами, которых хочу беречь.
– Я думала, ты скажешь "немножко люблю".
– Могу сказать, "безумно люблю". Если, конечно, так полагается по ритуалу. Только ведь я подозреваю, что любовь - нечто иное. Один раз со мной это случилось. Тридцать пять лет назад... Кстати, мне уже пятьдесят шесть.
– Жуть!
– искренне удивилась Полина.
– Никогда не подумала о тебе так плохо. Если б не седина, то и сорок тебе многовато.
– Спорт, наследственная комплекция юного атлета, энергетика... Самое важное - батарейки, дающие силу. Они пока не подают признаков истощения. О, как мне хотелось тебя все эти дни! Можно было бы запросто снять проблему здесь полно платных, весьма квалифицированных услуг. Но в этом я постарел не тянет на суррогаты. Только раритет и строгий эксклюзив. К несчастью, разборчивость не единственный признак возраста. Прибежал на кухню, вместо того, чтобы проваляться с тобой в постели сутки напролет.
– Вилли жевал холодный бекон с юным энтузиазмом.
– Ты чудесный - мужественный и нежный.
– Полина копалась, разделывая крупные тигровые креветки.
–
– Это с тобой, детка... Я могу быть разным...
– Вилли нахмурился.
– Но сексуальные выверты - следствие нервного напряжения. Сегодня я почти спокоен.
– Спокоен?
– Ну, ты же не держала под подушкой пистолет, за окном, в ночной тиши, не подкрадывались к нашим окнам люди в черных масках и тапочке не затаился подсаженный врагом тарантул. Помнишь, какие штуки случались с Бондом, стоило ему лишь разнежиться.
– Жуть.
– Правда, ему без них было бы скучно. А я, похоже, испытываю склонность к обывательскому покою - к тому, за что сражаюсь всю жизнь. Но для других, увы.
– Значит и для меня. Сейчас мне с тобой так спокойно...
– Спасибо. Я-то тешил себя надеждой, что сумел взволновать тебя.
– Сумел. Ты здорово умеешь распалять страсти. Ты загадочный, Вилли, опытный. Ты точно предугадываешь, что я хочу, даже если я сама думаю совсем по-другому.
– Ты не научилась раскрепощаться, запирать на замок рассудок и давать волю телу. Оно мудрее и всегда дает подсказку. Я не пренебрегал подсказками твоего тела. Мне нравилось "приоткрыть перед тобой дверь в неведомое". Это снова поэтическая цитата. Смешная. Я лишь хотел доказать, что твое упорно сражающееся с собственной привлекательностью и чувственностью тело переполнено страстью. Ведь ты не считаешь себя страстной женщиной?
– Я считала себя любящей, не очень опытной, но поддающейся обучению. Секс для меня не отделим от конкретного мужчины. Я не хочу вообще заниматься любовью, а хочу быть вместе с определенным человеком, и отдаваться ему, поскольку это и есть высшее проявление общности. Тебе понятно?
– Было бы неплохо провести с тобой недельку где-нибудь в Гонконге или другом экзотическом местечке с культом изощренного секса.
– Одной бы шлюхой стало больше.
– Не обязательно преображаться в Эммануэль. Но уж если чем-то занимаешься и считаешь это важным не только для себя, но и для человека, которому собираешься подарить блаженство, то надо постараться стать виртуозом.
– Значит, я ошиблась.
– Полина вздохнула.
– Тебе было скучно со мной.
– Что ты! Аромат лесного цветка, почти девственная неискушенность... Это ценный подарок, нежная моя...
– Вилли в упор посмотрел на нее, и Полина впервые поняла - самое сексуальное в мужчине - это его взгляд. Внешность и интеллект могут быть какими угодно.
– Я прихвачу наверх вино и фрукты. Брось эту рубашку и поднимайся первая. Там такая крутая винтовая лестница, мой рот как раз на уровне твоего зада...
– Вилли лязгнул зубами.
– Ты ещё не знаешь, как я умею кусаться...
В полдень они быстро собрались и покинули уютный дом.
– Жаль, - проводила Полина взглядом скрывающийся за поворотом особняк.
– Мы больше не вернемся сюда. Мне кажется, я стала немного другой. И такое ощущение, словно жадную девчонку за уши вытащили из пещеры Али-Бабы. Там осталось столько сокровищ.
– Не грусти, детка. У тебя впереди большая, разнообразная жизнь. Теперь ты знаешь, где можно найти интереснейшие штучки. Адрес известен.
– Но магазин закрывается. Ты уезжаешь, Вилли.