Золото Атлантиды
Шрифт:
Георгий набрал на щитке домофона номер квартиры, представился, и дверь подъезда открылась.
Максимова жила на третьем этаже, за внушительной железной дверью. Георгий позвонил, и из-за двери ему ответил громкий басовитый лай. Затем дверь открылась, и в проеме возникла огромная светло-бежевая голова с выпуклым лбом в крупных складках, оскаленная пасть и крупные, как клавиши рояля, желтоватые зубы. Зверюга шагнула вперед и грозно зарычала.
Марина и Георгий невольно попятились.
Тут же за спиной собаки раздался звонкий молодой голос:
– Гильгамеш, назад! Это свои!
Собака исчезла, и в дверях появилась женщина.
Несомненно, это была та женщина, со старой пленки:
– Извините Гильгамеша за невежливую встречу, – проговорила она, приветливо улыбаясь. – У нас здесь, знаете, соседи всякие попадаются, вот он и привык сразу ставить всех на место. А так он очень добрый, своих никогда не обидит. Бордоские доги вообще очень преданные и уравновешенные. А вы заходите, заходите!
Марина и Георгий опасливо протиснулись в прихожую.
Эта квартирка тоже представляла полную противоположность роскошной профессорской квартире, из которой они приехали. В прихожей едва могли поместиться три человека, отсюда была видна крохотная кухонька и единственная комната, откуда смущенно выглядывал огромный пес. Впрочем, порядок и чистота всюду были идеальные.
Хозяйка стояла молча, разглядывая Георгия. Наконец она спохватилась и проговорила:
– Извините, Гера, понимаю, что веду себя неприлично, но вы так на него похожи, так похожи… все, обещаю, больше не буду. Познакомьте меня со своей спутницей!
Георгий замялся, и Марина пришла ему на помощь.
– Марина, – проговорила она, улыбнувшись, и протянула руку.
– Ольга Валерьевна, – ответила та и пожала протянутую руку. Рукопожатие у нее было крепкое, энергичное.
– Значит, вы хотите увидеть те дневники… – проговорила она после недолгой паузы.
Она подошла к книжному шкафу с застекленными дверцами и достала из него две тетради – такие же, как те, что хранились в квартире у Георгия, разве что более потрепанные – видно было, что их часто читают и перечитывают. Прежде чем передать тетради Георгию, женщина прижала их к груди.
– Я помню те два года так ясно, будто это было вчера. Это были лучшие годы в моей жизни. Вы понимаете… это бессмысленно скрывать. Я любила вашего деда, и в те два года мне казалось, что… все возможно.
– Что же не сложилось? – спросил Георгий. – Простите, конечно, если я задеваю незажившую рану и вообще лезу не в свое дело, но дед ведь был в то время одинок, жена его, моя бабушка, умерла рано, а вы были красивы, молоды… вы и сейчас привлекательная женщина… – спохватился он.
– Спасибо. – Ольга чуть заметно улыбнулась и неосознанным жестом поправила волосы. – Знаете, Гера, есть такой старый романс: «Любовь стараясь удержать, как шпагу тянем мы ее – один к себе за рукоять, другой к себе за острие…» Так вот, по прошествии многих лет я поняла, что все тогда было очень просто: я держала ту любовь за острие, а Георгий Андреевич – за рукоять. Хотя он говорил мне совсем другое. Он говорил, что у нас ничего не получится, что я слишком молода для него, что у меня впереди долгая и счастливая жизнь и ни к чему связывать судьбу со стариком… а вышло так, что вся моя дальнейшая жизнь была только воспоминанием о тех двух годах счастья, о тех двух наших экспедициях. Ну, кроме того, как раз тогда погибли его сын с женой – ваши родители, Гера, и он сказал, что должен посвятить себя воспитанию внука… Ну, и кое-что еще тогда случилось, возникли сложности в научной карьере Георгия Андреевича…
Женщина вздохнула, глаза ее на мгновение затуманились, но в следующую секунду она улыбнулась и передала Георгию тетради:
– Вот эти дневники, можете взять их. Впрочем, если это возможно – верните их потом, когда прочтете, они мне очень дороги.
– Конечно, я их обязательно верну! – пообещал Георгий. – А не можете ли вы вкратце рассказать, чем занимались в тех двух экспедициях, что вы там нашли?
– О, конечно, могу! Вы знаете, Георгий, что ваш дед занимался в основном культурой народов Древней Месопотамии, более всего – шумерской культурой. И на протяжении всей его научной карьеры его не оставляло чувство, что шумерская цивилизация возникла не на пустом месте, что за спиной шумеров стоял какой-то другой, более древний народ, с высокоразвитой культурой.
Марина вспомнила письмо Георгия Андреевича, которое нашла на флешке. В этом письме он говорил примерно о том же и почти такими же словами. Непонятно было только одно – кого сейчас может всерьез интересовать такая древняя старина. Она тут же устыдилась, потому что небось теми же словами говорила в спорах с Георгием Камилла. Марина не хотела на нее быть похожей ни в чем.
Ольга тем временем продолжала:
– Шумеры появились в Месопотамии, на территории нынешнего Ирака, в четвертом тысячелетии до нашей эры. Они знали колесо, выплавляли металл, строили здания и храмы из обожженного кирпича, они создали мощную и развитую систему орошения. В общем, складывается впечатление, что их появлению в Междуречье предшествовала какая-то более ранняя история. Сами шумеры считали своей прародиной остров Дильмун в Персидском заливе. Они часто плавали на этот остров на своих кораблях, и долгое время Дильмун был центром активной торговли между народами Междуречья и Западной Индии. Сейчас Дильмун входит в состав государства Бахрейн. И вот в восемьдесят первом году прошлого века Георгий Андреевич, употребив все свое влияние, сумел организовать экспедицию на «историческую родину» шумеров…
– А что – это было так трудно? – поинтересовалась Марина. – Ведь он, насколько я знаю, был крупным, маститым ученым?
– Это так, но в те годы любые зарубежные экспедиции было непросто организовать. Нашим археологам говорили: «У нас огромная страна, копайте курганы здесь!» Кроме того, на зарубежные экспедиции требуется валюта, а валюту у нас расходовали очень скупо. В общем, ему удалось добиться разрешения, но финансирование было очень скромным, и мы с Георгием поехали вдвоем, надеясь найти помощников на месте за небольшую плату.
Гильгамеш, осторожно ступая, подошел к дивану, где сидели Марина и Георгий, и положил голову между ними. Ольга посмотрела на них и усмехнулась. И Марина поняла, что эта женщина замечает все – и обручальное кольцо у нее на пальце, и то, что сели они на диван так, что здоровенная собачья голова поместилась между ними. Близкие люди так не садятся. Ну и ладно.
Марина протянула руку и осторожно почесала огромного дога за ушами. Он блаженно зажмурился.
– Теперь он ваш навеки! – рассмеялась Ольга. – Но я продолжаю. Все получилось как задумал Георгий Андреевич. Мы прилетели в Бахрейн, выехали в место предполагаемых древних захоронений, наняли несколько местных крестьян и приступили к раскопкам.
Довольно скоро мы обнаружили культурный слой – обломки древней керамики, фрагменты глиняных плиток с клинописными надписями на шумеро-аккадском языке…
Ольга прервала свой рассказ, повернулась к Марине и спросила:
– Вы ведь, насколько я понимаю, далеки от археологии?
– Абсолютно! – подтвердила та. – Для меня это – темный лес!
– Но все же вы, наверное, знаете, что в Древней Месопотамии – в Шумере, а потом в Ассирии и Вавилонии надписи делали на глиняных дощечках, которые потом обжигали.