Золото дракона
Шрифт:
— Я так и думал. Но если не он, тогда как?
— Как?
Отец откинулся на спину, закрыв глаза, словно вглядываясь в бездонную пропасть времен.
— Они называли это «очистительным атомным артиллерийским заграждением», говорили, что нам не грозит опасность, что это всего лишь испытание, точно такие же, как испытания любого другого оружия. Мы были солдатами, но никто не желал оставаться там, на полигоне! Я был командиром взвода. Под моей командой состояли двенадцать человек, считая Мэри Лимбек и Жанну Донован. Девушки делали вид, что это жаворонки щебечут, а не снаряды рвутся.
— Вот
Снаряды должны были свистеть над головой, но я увидел, что один летит на нас, закричал: «Ложись!» и… Думаю, остальным удалось спастись, но нас накрыло. И каким-то образом мы оказались…
— В Раде? — возбужденно спросил Келвин.
Наконец он знал ответы на вопросы, мучившие его всю жизнь, и с трудом сдерживал волнение, забыв в этот момент о боли во всем теле, шишке на голове и о том, что находится в подземелье.
— В Траде. На границе того, что называют Провалом — огромного невероятного разрыва через центр… существования. Во всяком случае, мы оказались там в полном боевом обмундировании. Все двенадцать человек. У каждого был лазерный пистолет, ручные гранаты. У четверых — ранцы с реактивным двигателем. Ни у кого не было лучевой болезни, хотя сначала мы очень этого боялись.
— Лучевая болезнь?
— А, не думай об этом. Что-то вроде злого волшебства, от которого люди исходят кровью, худеют и умирают, и лечение от этого нет. Ну вот, это было первое чудо. Мы начали искать средства к существованию и обнаружили, что в эту страну приезжают со всех концов света, чтобы завербовать наемников. В это время в Раде шла война. Две женщины вышли замуж за местных и осели в Траде.
— Мать Хелн! — воскликнул Келвин.
— Не думаю, — покачал головой Джон Найт. — Я знаю их детей, у всех острые уши. По-моему, круглые уши передаются только по отцовской линии.
— Но…
— Как звали ее мать?
— Хелен.
— Тогда я, по-моему, знаю правду, — кивнул Келвин. — Скоро объясню. Итак, все десять храбрецов пошли искать счастья. Мы попали на службу к будущей ненавистной королеве Рада, Зоанне. Легко поверить, что ее отец могущественный чародей. Она околдовала нас всех, но особенно меня.
— Что ты сделал, отец? — задыхаясь спросил Келвин.
— Что? Поступил так, как всегда поступают слабые глупцы, встретившись с ей подобными. Она убедила нас, что король мертв. Я не знал, что Зоанна лжет, и боролся за нее — вместе со своими людьми. Она получила свое королевство, четверо моих солдат погибли, а шестеро оставшихся в живых считали, что теперь будут вести богатую беспечную жизнь.
Какими же идиотами мы были! Она не доверяла нам и с дьявольским расчетом сначала перессорила друзей, потом… вышла замуж за меня, а остальных бросила в подземелья и тюрьмы. Я, опьяненный и одурманенный ее чарами, ничего не сознавал, слишком поздно, к несчастью, понял, что один остался на свободе, но в действительности был пленником во дворце. Только тогда до меня дошла ужасная правда.
Я бушевал, угрожал убить Зоанну, но, как всегда, поступил как последний дурак. Она успела украсть у меня оружие и прежде чем я обнаружил это, велела стражникам схватить меня и бросить в подземелье.
— Но королева… — начал Келвин.
— Королева? Да, королева
— Но что ты согласился сделать, и почему думаешь, что королева не обманула?
— Эти две вещи связаны, Келвин. Королева не убивает меня, потому что… у нас родился сын. Вряд ли она очень любит нас или жалеет, — но отец-чародей советует Зоанне сохранять нам жизнь. Я не знал почему, пока не услышал твой рассказ. Королева хотела, чтобы я обучил сына магии круглоухих и, думаю, оставила моего человека в живых, потому что боялась: а вдруг я вымещу все на мальчике? Я обучил его всему, что знал, и не пытался восстановить против матери. Словом, выполнил уговор, и сейчас рад слышать, что Зоанна не обманула.
— Но откуда тебе это известно?
— Твоя круглоухая приятельница, Хелн, — кем, думаешь, был ее отец?
— Хелн! У… у нее круглоухая мать, которая отдала ее местным жителям… и…
Но Джон Найт покачал головой.
— У того, который остался в живых, было прозвище «Сен-Хеленс» — в честь одного вулкана, потому что нрав у него… словом, не очень мирный.
— Да-да, то самое имя… Но…
— Подумай хорошенько, сынок. Если ты женился на остроухой и хочешь защитить ее от королевы, как бы ты поступил?
Келвина осенило:
— Они придумали историю, что мать девочки была круглоухой! Чтобы стражники не знали о том, как у этого человека родился ребенок и где он сейчас…
— Когда он почувствовал опасность, просто скрылся, уводя за собой погоню…
— Остроухая мать Хелн опять вышла замуж — точно так же, как моя! Хелн так и не узнала…
— Совершенно верно, — согласился Джон Найт. — Сен-Хеленс, конечно, знал, что дочь будет в безопасности в семье остроухих, и что мать о ней позаботится, так же, как и твоя. Ему, несомненно, было очень тяжело, но Сен-Хеленс сделал все, как нужно.
— Да, мистер Фламбо — хороший человек, — согласился Келвин, — защищал Хелн, но когда налоги стали непосильными, она добровольно вызвалась отправиться на Рынок Девочек, и я даже рад, что так вышло, хотя…
— Да, существует много вещей, которые совсем не по душе людям Рада, — мрачно кивнул Джон Найт.
— Поэтому Пророчество так важно для них — там говорится о свержении тирана. Я никогда в него не верил, но теперь, думаю, что ошибался. Если ты и в самом деле тот Круглоухий…
— Но… как ты смог освободиться?