Золото дракона

Пирс Энтони

— Не хочу уходить, не хочу… — с мукой в голосе прошептал отец.

— Но так было записано, — сказала она уверенно и спокойно. — Это все правда, такая же… как само Пророчество.

— Да, — улыбнулся отец, вытирая глаза.

— Келвин, — велела мать, — оставайся дома и присмотри за сестрой. Поиграй с картами. Погадай на себя, меня и отца. Я вернусь к ужину.

Келвин проводил взглядом родителей, и тут же сделал, как велела мать. Двухлетняя сестренка мирно спала и совсем не тревожила его.

Перемешав карты, он разложил

их на полу. Могут ли они предсказать будущее? Отец всегда считал это чепухой и небылицами, но мама только заговорщически подмигивала. Она знала все, но терпимо относилась к невежеству других.

Лицо дровосека, принесшего новости, было мрачным. Но Келвин чувствовал, что мать вовсе не потрясена. Он выглядела точно так же, как в день ухода отца.

— Даже похоронить нечего, мэм. Они разрубили его на мелкие кусочки, грязные бандиты. А дикие звери… пировали всю ночь, но не их нужно винить.

Мать кивнула, понимая, по-видимому, больше, чем мог представить сын. После болезненной паузы, женщина, наконец, сказала:

— Я видела во сне, что именно ты, Хэл Хэклберри, сообщишь о смерти мужа… и даже больше…

— Мэм?

— Шарлен. Я хочу снова стать Шарлен.

Подняв колпак, который носил иногда, хоть и очень неохотно, отец, женщина погладила шапку, словно нечто живое, и вновь взглянула на дровосека.

— Он не верил, — прошептала она. — Никогда. Даже после того, как родился Келвин. Просто не желал верить.

Дровосек неловко переминался с ноги на ногу.

— Понимаю, мэм. Бывают такие люди. Хотя я против них ничего не имею.

— Знаю. Чему суждено, то случится. Хотя вина…

— Что?.. Да, мэм, но…

— Но я уже оплакала мужа. Когда он уходил, я уже знала, что мы никогда больше не увидимся и скорбела… но теперь готова.

— К чему, мэм?

— К новой жизни. Жизни, которая прервалась только на момент.

Келвин, к собственному изумлению, обнаружил, что по щекам текут слезы. Дровосек, наверное, не так ух плох, но отец… отец был особенный.

* * *

— Круглоухий, круглоухий! — скандировали краснолицые сверстники, зажав его в круг, и сжимали кольцо, тыча Келвина в живот и ребра.

— Отстаньте! — завопила восьмилетняя Джон и со сжатыми кулаками бросилась на мучителей. Но чем громче она кричала, чем больше злилась, тем назойливее становились приставания.

— Отцепитесь или брат побьет вас! Завидуете, что Келвин может заколдовать ягоды лучше любого из вас!

— Джон! — с тревогой остерег Келвин, хотя знал, что теперь девочку не остановить. Кроме того, он действительно умел обращаться с растениями, заставляя их цвести, давать сладкие плоды, но вовсе не желал обсуждать это на людях, ведь родной отец считал, что волшебства не существует.

— Он герой! Настоящий герой! Так мама сказала.

— Драться? Хочешь драться, круглоухий? — спросил тринадцатилетний парнишка, с торчавшим спереди зубом.

Келвин покачал головой,

помня, как предупреждал его Джон Найт, что драться нужно только в случае самой крайней необходимости.

— Боишься! — объявил сорванец. — Трусишь?

— Да, — не подумав, признался Келвин, который всегда говорил правду.

— Ну и герой! Пошли к пруду, ребята, посмотрим, кто дальше кинет камень!

Келвин облегченно вздохнул.

— Он тебя в два счета уложит!! — вмешалась Джон.

— Заткнись, — пробормотал Келвин, хотя знал: теперь иного выхода нет, придется лезть в драку.

— Твоя мать — ведьма, круглоухий! — прошипел мальчишка. — А сестра — паршивая жаба, а ты трусливый сквирбет!

Кулак с силой врезался в челюсть Келвина. Тот почти инстинктивно ответил ударом на удар, случайно попав в зубы противнику. Парень отступил, прижав руку к разбитому рту.

— Ну теперь получишь, — завопил он и ринулся на Келвина, размахивая кулаками. Тот попытался увернуться, но безуспешно; враг только крепче сжимал его. Келвин вырвался: оба потеряли равновесие и повалились на землю, в грязь. Может со стороны это выглядело лихой схваткой, но на самом деле Келвин отчаянно пытался удрать, а мальчишка постарше стремился навалиться на него и надавать тумаков.

Наконец, это ему удалось. Удары посыпались градом. Келвин с каждой минутой слабел и терял силы.

— Жрешь лошадиное дерьмо, круглоухий, так? — процедил мальчишка.

Келвин знал: если солжет, его оставят в покое. Но любовь к правде взяла верх.

— Нет!

Жесткие кулаки барабанили по лицу, причиняя боль, наставляя синяки, лишая мужества. Еще немного, и он лишится зубов, а может и глаз.

— Я помогу тебе, Келвин! — закричала Джон, вцепившись в спину хулигана, и начала молотить его изо всех силенок.

Противник на миг отвлекся, и Келвин, увидев путь к спасению, одним ударом расплющил нос врага. Хлынула кровь, мальчишка взвыл, в ужасе отскочив. Видимо, ему и в голову не приходило, что и его могут побить. Остальные не вмешались: мальчишеский кодекс чести требовал, чтобы враги дрались один на один; вмешательство Джон не считалось, ведь она была девчонкой.

Но в эту минуту яркий свет упал на лицо забияки, превратив его волосы в чистое золото, и этот образ навеки отпечатался в памяти Келвина, потому что цвет в точности был такой, как… у золота дракона.

* * *

Джон и Келвин работали рядом с отчимом, Хэлом, выкорчевывая пни, чтобы расчистить землю под посадки. Топот копыт по утоптанной дороге привлек их внимание, предупреждая о появлении стражников.

Хэл кивнул в направлении леса.

— Лучше бы тебе переждать там, Келвин, на всякий случай.

— Конечно, он не их родной отец, но был человеком хорошим, всегда обращался с детьми справедливо, заботился о них. Шарлен второй раз выбрала надежного мужа.

— Я пойду с ним, — предложила Джон.