Золото и железо. Кларджес
Шрифт:
Чем же он мог заняться? Подумав об участии в каких-нибудь многолюдных развлечениях, он отверг эту идею. Он нуждался в дружеской беседе, в ощущении человеческого взаимопонимания. Кафе «Далмация»? Нет. Базиль Тинкуп? Нет. Сет Каддиган? Отнюдь не самый дружелюбный из людей, не стеснявшийся выражать свою неприязнь к Кудеяру. И все же — почему нет?
Кудеяр никогда не сопротивлялся внезапным побуждениям. Он зашел в телефонную будку и быстро просмотрел бегущие по экрану столбцы справочника. В нем значился только один Сет Каддиган. Кудеяр выбрал его имя и нажал кнопку вызова.
Появилось лицо Каддигана: «О! Кудеяр?»
«Привет, Каддиган! Надеюсь, лекции
«Примерно так же, как обычно», — Каддиган говорил сухо и осторожно.
Кудеяр изобрел повод для своего звонка: «Вы не очень заняты сегодня вечером? Я столкнулся с проблемой и подумал, что вы могли бы что-нибудь посоветовать».
Каддиган не слишком гостеприимно предложил Кудеяру заехать к нему, и Кудеяр с готовностью принял приглашение. Каддиган жил в Воконфорде, восточном пригороде, пользовавшемся довольно-таки богемной репутацией. Стены его квартиры были выкрашены в ярко-коричневый, арбузный красный, черный и горчичный тона, без какой-либо модной инкрустации или позолоты. Мебелью служили старинные экспонаты — нарочито упрощенные сочетания плоскостей из стекла, металла, полированного дерева и обшитого тканью материала. Гостиную освещали три плавающих в воздухе шара, излучавших бледно-желтое зарево; на стенах висели картины дисторционистов, на полках длинных приземистых стеллажей стояли любопытные керамические изделия. На взгляд Кудеяра, интерьер производил несколько причудливое впечатление.
Еще одной неожиданностью для Кудеяра оказался тот факт, что Каддиган был женат. Супругу психиатра, такую же высокую, как ее муж, никак нельзя было назвать красавицей, но она отличалась исключительной живостью, очарованием и доброжелательностью.
Представив ее гостю, Каддиган тут же пожаловался: «Пладж меня опередила, она уже дебютантка. Она занимается дизайном сценических декораций и, судя по всему, преуспевает».
«Театральный декоратор! — воскликнул Кудеяр. — Этим объясняется этот… это…»
«Изобилие антиквариата? — рассмеялась Пладж Каддиган. — Не смущайтесь. Нас все считают чудаками. В этих древних вещах нам нравятся простота форм, неприкрытая текстура материала и массивность, вот и все. В них гораздо больше вкуса, чем в нынешних завитушках и финтифлюшках».
«Ваш интерьер исключительно оригинален», — похвалил Кудеяр.
«Да, мы стараемся придерживаться одного и того же стиля. Но теперь прошу меня извинить — мне нужно заниматься, я учусь пользоваться калейдохромом. Потрясающий, но сложнейший аппарат, он требует непрерывного внимания к деталям».
Нескладная долговязая фигура Пладж удалилась из гостиной — Каддиган смотрел ей вслед с выражением мрачной гордости. Психиатр повернулся к Кудеяру, изучавшему участок стены, раньше им не замеченный: здесь висели размещенные в виде приятного для глаз беспорядочного орнамента многочисленные отчеты Актуария, испещренные ломаными линиями, кривыми и отрывками текста.
«Извольте полюбоваться, — язвительно произнес Каддиган, — на историю наших побед и поражений, выставленную на всеобщее обозрение. Наша биография, сублимат нашей жизни. Иногда мне кажется, что я предпочел бы остаться гларком. Лучше прожить короткую, но беззаботную жизнь». Тон его голоса изменился: «Что ж, вы здесь. Расскажите, в чем заключается ваша проблема».
«Надеюсь, вы умеете хранить тайну?» — спросил Кудеяр.
Каддиган покачал головой: «Я не скрытный человек. Конечно, мне было бы полезно уметь держать язык за зубами, но у меня это не получается».
«По меньшей мере, вы не станете разглашать сущность нашего разговора?»
«Честно
Кудеяр кивнул. Его такое положение вещей вполне устраивало, так как на самом деле никакой проблемы у него не было: «В таком случае мне придется остаться при своем мнении».
Каддиган тоже кивнул: «Мудрое решение, во всех отношениях. Хотя угадать, в чем состоит ваша проблема, совсем не трудно».
«Я не поспеваю за вашими выводами, Каддиган», — заметил Кудеяр.
«Прекрасно — меня такое положение вещей вполне устраивает. Желаете ли вы, чтобы я сформулировал вашу так называемую «проблему»?»
«Попробуйте».
«Очевидно, что вас беспокоит Базиль Тинкуп. От кого еще, по-вашему, мне следовало бы хранить в тайне то, что вы хотели сообщить? А теперь — по поводу какой проблемы вы не можете обратиться непосредственно к Базилю? Какая проблема, касающаяся Базиля, может быть решена ни в коем случае не Базилем, а кем-то другим, кто хорошо знает Базиля? Вы — человек с амбициями и даже, пожалуй, способный безжалостно расправиться с теми, кто стоит на вашем пути».
«В наши дни все безжалостны», — отозвался Кудеяр. Каддиган пропустил эти слова мимо ушей.
«Надо полагать, вы спрашиваете себя: как тесно вам следует сотрудничать с Базилем? Поднимется ли он или сорвется? Вы готовы подниматься вместе с ним, но не желаете, чтобы из-за него пострадала ваша репутация. Вы хотите, чтобы я оценил дальнейшие перспективы подъема Базиля Тинкупа. Выслушав мое мнение, вы сами сделаете окончательный вывод, потому что знаете, что я представляю направление психиатрии, не совпадающее с энергичным прагматизмом Базиля. Тем не менее, вы считаете меня достаточно честным и наблюдательным специалистом, который сможет справедливо оценить шансы Базиля Тинкупа на быстрый подъем. Не так ли?»
Кудеяр с улыбкой покачал головой.
Рот Каддигана иронически покривился — больше обычного: «А теперь, когда мы покончили с условностями, могу ли я предложить вам чашку чая?»
«Разумеется, благодарю вас, — Кудеяр осторожно присел на стеклянный стул и откинулся на его прямую спинку. — Каддиган, совершенно очевидно, что вы меня недолюбливаете или, по крайней мере, предубеждены против меня. Почему?»
«Нельзя сказать, что я вас недолюбливаю, это не так, — Каддиган говорил с педантичной отчетливостью. — «Предубеждение» — более приемлемый, хотя и не совсем точный термин. Я не думаю, что вы на самом деле хотите заниматься психиатрией. Я думаю, что научные исследования и расширение сферы человеческих знаний вас нисколько не интересуют, что вы рассматриваете карьеру психиатра как направление, в котором вам будет проще всего набирать баллы и делать карьеру. Уверяю вас, — самым сухим тоном прибавил Каддиган, — это не так просто, как вы себе представляете».
«Каким образом Базилю удалось так быстро стать дебютантом?»
«Ему повезло».
Кудеяр притворился, что размышляет над этим ответом.
Через некоторое время Каддиган сказал: «Позвольте намекнуть на одно обстоятельство, которое, насколько я понимаю, ускользает от вашего внимания».
«Я вас слушаю».
«Базиль умеет пускать пыль в глаза. Нынче он излучает жизнерадостность и оптимизм. Но вам полезно было бы знать, каким он был раньше, пока не проник в филу дебютантов. Он изнывал от меланхолии, не находил себе места — вел себя почти так же, как наши пациенты».