Золото (илл. В. Трубковича)
Шрифт:
— Есть эвакуировать раненых на аэродром! — обрадовано отозвалась Муся, снова старательно щелкнув каблуками.
Значит, ничего особенного! Значит, ее оставляют и смутные опасения последних дней были ложной тревогой!
— Разрешите идти?
— Постой, куда торопишься? Ночи теперь длинные, успеете, — остановил ее Рудаков. Он любил приберегать добрые вести к концу беседы. — И еще вот что: складывай свои пожитки. За тобой придет особый самолет, вооруженный. Ценности повезешь. Понятно?
Девушка продолжала стоять. Темнота скрывала ее лицо. Рудаков не увидел, скорее почувствовал, что его слова не обрадовали,
— Товарищ командир, разрешите мне остаться в отряде, — тихо попросила Муся.
Вот тебе раз! Что это? Уж второй человек за ночь так странно отвечает на приятные слова! Рудаков сопоставил эти два случая, и внезапная догадка мелькнула у него. Он даже свистнул. Но прежде чем он успел уточнить ее, радист, освещаемый голубыми вспышками электрических искр, с легким треском вылетавших из-под ключа, радостно крикнул из шалаша:
— Большая земля!
Рудаков направился к рации. На ходу он успел сердито обронить:
— Исполняйте приказ, партизанка Волкова!
22
До самого рассвета Муся эвакуировала раненых. Николай напросился в проводники, заявив Рудакову, что ночью никто не найдет дорогу к аэродрому. А уж он-то ее знает!
Коня с первой подводой Николай сам вел под уздцы. Путь проходил по высохшему торфяному болоту. Вернее, никакого пути не было — двигались целиной, по азимуту. В некоторых местах фуры так бросало, что раненых приходилось вести под руки, а тех, кто не мог ходить, перетаскивать на носилках. Кони с трудом тянули даже порожние повозки. Николай брал раненого на закорки и без единой остановки ровным, размашистым шагом спортсмена переносил через непроезжий участок.
Раненых сосредоточили на лесной опушке, в густом соснячке, поблизости от посадочной площадки. Их оставили на попечение Мусиных знакомцев — ремесленников из строительной бригады, которыми командовал Толя.
— Мой помощник, великий специалист аэродромного строительства, легендарный партизан Елка-Палка, — представил его Мусе Николай.
— А мы с Елочкой уже давно знакомы, — ласково сказала девушка.
— Это когда же вы успели?
— А что, мне нужно вам обязательно обо всем рассказывать? Вот не знала! — ответила Муся и засмеялась дробным, обидным смешком.
— Не надо, — попросил Николай и добавил, вздохнув: — Вы же сегодня улетаете… Совсем…
— Почему совсем? Вовсе не совсем. — Муся вздохнула и, взяв Николая за руку, глядя ему в глаза, пояснила: — Этих ребят я первый раз увидела далеко-далеко отсюда. Они были совсем измученные, вели раненого, тащили больного. Я подумала тогда: вот мелькнули, как во сне, и потерялись в бесконечном мире. А потом была выжженная земля, пустыня, ужас. Мне думалось, только нам с Рубцовой и удалось прорваться. Но, видите, они тоже здесь. Опять встретились!.. Я сдам ценности и вернусь. Должна вернуться.
В волнении Муся стиснула обеими руками пальцы Николая. Чувствовалось, что ей хочется убедить в этом не только Николая, но и саму себя.
Партизан стоял не шевелясь, глядя на девушку сияющими глазами.
Понимая, что еще немножко — и она разрыдается, Муся отпустила его руку:
— Не надо об этом. Не надо…
Николай пересилил себя и принялся рассказывать, как маленькие партизаны во главе со своим изобретательным
Муся рассеянно поддакивала, думая о своем. Как удивительно скрещиваются иной раз на войне человеческие судьбы! Сколько хороших людей встретилось ей на пути из родного города сюда, в партизанский лес: Матрена Никитична, бабка Прасковья, Рубцов, пожилая колхозница и ее сынишка Костя, Анна Михеевна, Мирко, Рудаков, Толя и, наконец, этот большой ребенок Николай, который о себе, о своих делах слова сказать не умеет, но готов часами расхваливать своих боевых товарищей. Со сколькими из них она уже рассталась! Неужели завтра в самом деле ей придется навсегда проститься и с партизанами? Навсегда? А может быть, все-таки не навсегда? Ведь встретила же она Толю уже дважды. Кстати, с кем это он спорит, на кого кричит своим по-мальчишески петушиным, но напористым баском?
Муся и Николай прислушались. Спор шел из-за брезентов, самовольно взятых ребятами со склада для раненых.
— Товарищ Железнов, товарищ Железнов! Вы посмотрите, что только этот ваш замечательный Елка-Палка делает! — послышался из тьмы возмущенный голос начхоза.
— А чего, а чего я делаю? Что же, раненым на траве лежать?
— Всем хорош, только выдержки нет, — сказал Николай Мусе и бросился на выручку своему маленькому помощнику, которому и впрямь за самоуправство угрожала неприятность.
23
Муся присела на мягкую шершавую кочку, опять задумалась. Как странно это бывает в жизни! Давно ли она встретила Николая, давно ли показался он ей смешным, неповоротливым увальнем, а вот теперь… Она смотрит, как выпрямляется молоденькая сосенка, на которую он второпях наступил, слушает издали его голос, и сердце у нее бьется тревожно, радостно. И нет сердцу никакого дела до того, что отряды карателей обложили партизанскую базу, что вот-вот опять начнутся тяжелые бои и на опустевшие сосновые топчаны в лесном госпитале снова лягут раненые и что — кто знает! — может быть, и сама она живет свой последний час. Она готова снова переносить любые лишения, жить в опасности, лишь бы не улетать отсюда, лишь бы не расставаться с этим белокурым богатырем, с которым ей ничто не тяжело и не страшно, в присутствии которого ей хочется сделать что-нибудь смелое, необыкновенное, что изумит его, понравится ему.
Сегодня она не удержалась. Но, конечно, больше она не подаст и виду, что он ее интересует. Очень нужно! Эти мальчишки все страшные зазнавалы и чуть что задирают нос и воображают о себе невесть что. Да и ничего особенного она не чувствует к нему — так, простой человеческий интерес. Вот только почему-то так тоскливо от мысли, что скоро придется с ним прощаться… Ах, эти ценности! Разве мало того, что она уже сделала? Разве обязательно из-за них жертвовать еще и своим счастьем?
Счастьем? Неужели счастьем? Да, да! Зачем притворяться, зачем скрывать от самой себя! Ведь она же любит Николая. Ну да, любит, любит первый и, конечно же, последний раз в жизни…