Золото наших предков
Шрифт:
Работа поначалу показалась нетяжёлой, но через час-полтора Пашков ощутил, что основательно натёр одну ладонь, так как опрометчиво не одел рукавицы. К тому же от постоянных физических усилий ему стало жарко. Эта работа сильно отличалась от того, чем ему приходилось заниматься на прежнем месте, где он регулировал и ремонтировал телевизионные блоки и тем более от его военно-инженерной деятельности. Во время обеденного перерыва рабочие-старожилы, а таковых оказалось примерно половина, стали расспрашивать поступивших недавно, причём превалировал один вопрос:
– Сколько вам обещали платить?
– По миллиону, – ответил тот самый лысый
– Что!? – «старики» дружно рассмеялись. – Здесь пока что и по девятьсот никто не получал.
Потом старожилы поведали, какой в этой фирме бардак, какой жмот директор, и что единственно стоящий и чего-то делающий начальник здесь, это зав. производством. В конце рабочего дня в цеху появился Калина и стал собирать «лигатуру». Так назывались контакты извлечённые из разъёмов. Пашков сдал лигатуры значительно меньше, чем остальные – он и работал меньше и ещё не приобрёл навыка.
Первый рабочий день на новом месте привёл Пашкова в уныние. Он вернулся домой настолько вымотанным, что даже жена его участливо спросила:
– Увольняться будешь?
– Не знаю… пока посмотрю. Дурная работа, да ещё говорят, что там не платят того, что обещают…
7
Пашков работал, присматриваясь к своим новым коллегам. Как и предупреждал Калина среди работяг имелись люди и со средне-техническим, и с высшим образованием, был даже бывший заместитель начальника цеха. Однако из-за большой текучки кроме трёх-четырёх человек никто больше года здесь не работал. Один, правда, работал с 93-го года, с самого основания фирмы. Это и был экс зам. начальника цеха, некто Николай Карпов.
Где-то на третий день уволился первый из тех, кто проходил собеседование вместе с Пашковым, через неделю другой, через две недели из вновь принятых остались только Пашков и тот солидный с профессорской внешностью. Несмотря на лысину, очки и дородность «учёному» оказалось всего лишь тридцать пять лет, и раньше он работал обыкновенным техником, конечно же на одном из бесчисленных московских оборонных предприятий. Звали его Анатолий Фиренков. Анатолий оказался на редкость трудолюбивым и терпеливым. Довольно быстро он так приноровился к новой работе, так быстро и умело «стриг» транзисторы, «лущил» контакты из разъёмов, что по выработке опережал всех, в том числе и старожилов «демонтажного дела». Казалось, его такая работа совсем не утомляла и не раздражала. Пашков, увы, с большим трудом переносил этот тупой труд и, видя, как увольняются один за другим… он тоже морально уже был готов последовать их примеру. К этому его подвигало и то, что он часто резался острыми краями контактов и боялся получить заражение крови.
В то же время «старики» не очень напрягались и без ревности даже с усмешкой смотрели на ударный труд Фиренкова. Не реагировали они и на то, что Калина постоянно ставил его всем в пример, обещал поощрительную премию. Работая ни шатко ни валко, старые рабочие что-то втихаря собирали в карманы своих спецовок, какие-то детали с плат и уносили их после смены с собой. Пашков больше четверти века имел дело с радиотехникой, знал толк в радиодеталях… но не мог понять, зачем прячут в карман простые переменные резисторы, плоские зелёные конденсаторы. Вопрос повис в пространстве – зачем и для чего «коллеги» воруют эти детали. Желание узнать, а так же довольно хилая надежда на намёк Калины насчёт должности кладовщика, пока удерживали Пашкова на этой работе. В конце второй недели надежда, наконец, обрела вид осязаемой реальности. Калина вдруг вызвал его к себе в кабинет. Пашков прошёл на второй этаж административно-научного здания, что «сливалось» с ангаром цеха и не сразу нашёл кабинет шефа…
– Что же вы, две недели уже работаете, а где находится начальство не знаете? – пошутил Калина, когда Пашков, наконец, нашёл нужную комнату.
Зав. производством сидел за одним из двух расположенных рядом письменных столов. В большой светлой комнате из мебели ещё имелся шкаф, сейф и кушетка.
– Ну что Сергей Алексеевич… садитесь. Помните, я вам говорил тогда на собеседовании… насчёт кладовщика? – Калина откинулся на спинку стула и пытливо рассматривал Пашкова.
– Помню, – Пашков ответил необыкновенно тихо, так как у него вдруг пересохло в горле, а сердце учащённо забилось.
– Так вот, прежняя кладовщица… она уже давно на больничном. Я замучился работать за неё, да и складскую документацию вести надо, и вообще она меня не устраивает. Ты на нашем складе был? – Калина перешёл на ты, сразу давая понять, что назначает Пашкова он лично, и что между ними с этого момента устанавливаются особые отношения.
– Да… пару раз.
– Ну, и как тебе там?
– Ничего… только там бы надо порядок навести, мусор убрать.
– Вот и наведёшь… Конечно, сначала всё примешь по акту, подпишешь договор о материальной ответственности и вперёд. Твоя задача утром выдавать материал на переработку, по моей команде, а в конце рабочего дня забирать готовую продукцию. Ты уже поработал, знаешь что это такое. Движение сырья со склада и поступление готовой продукции на склад фиксируешь накладными. В конце каждого месяца будешь делать письменный отчёт работы склада. В нюансы вникнешь в ходе работы. Ну, как согласен? – по тону вопроса Калина ничуть не сомневался в положительном ответе.
Пашков был слегка ошарашен:
– Да, конечно, согласен… Но как бы это… как насчёт шкурного интереса, то есть насчёт зарплаты?
– Тысячу двести в месяц, плюс триста за работу грузчика.
– Грузчика… какого грузчика? – не понял Пашков.
– Тут такое дело, кладовщица, она ведь баба и тяжести всякие, мешки там, ящики не таскала. Эту работу за те триста рублей бригадир Круглов выполнял. Но ты-то мужик, тебе грузчик зачем, сам справишься и триста рублей эти получать будешь, – пояснил Калина.
– Ах, вот оно что… понятно, – воодушевился Пашков. – А тысяча двести… это миллион двести?
– Ну конечно… Пора уже от миллионов этих отвыкать. После Нового Года деноминация будет, три нуля уберут. В общем, на днях эта больная должна, наконец, выйти. Произведём приём-сдачу и начинай работать…
Известие о том, что мужу предложили должность кладовщика в этой непонятной фирме произвела на Настю негативное воздействие, особенно необходимость принимать материальные ценности:
– Господи, Серёжа… может лучше отказаться? Ты же человек неопытный, не сумеешь как следует принять, потом не расплатишься… обманут тебя!
– Да кто обманет-то… эта баба, у которой я буду склад принимать? Она сама там не петрит. Бояться нечего, принимать буду по акту, что в наличии, то принимаю, чего нет, то не принимаю. В армии я за склад с автоматами, патронами и гранатами отвечал, и ничего, а здесь старые радиодетали всего-навсего, – успокаивал жену Пашков, однако сам спокойствия не испытывал.