Золото наших предков

Дьяков Виктор Елисеевич

– Что ж, хочешь зимой не снимая телогрейки там сидеть, давай…

Сам начальник производства любил между делами посидеть с женщинами, поболтать, попить с ними чаю. В некоторых чаепитиях участвовал и Пашков. Калину иной раз охватывали приступы откровения, из которых Пашков узнал, что его шеф уволился из армиии в 1995 году, уже не из советской, а из казахской, в 96-м приехал в Москву, прописался у сестры, снимает с семьёй комнату и ждёт свою квартиру, которая вот-вот будет готова, и которую он купил за пятьдесят тысяч долларов. Откуда у отставника такие деньги!? Пашков мучился в догадках, но спросить в лоб не решался.

По работе Пашков часто контактировал с бригадиром Кругловым. Круглов, бывший рабочий-часовщик, после сокращения

также по объявлению, три года назад устроился в «Промтехнологии». Он знал здесь всё от и до, к тому же оказался довольно хвастливым, особенно когда «принимал на грудь» лишку. Во время одной из бригадных пьянок, в раздевалку рабочих случайно зашёл Пашков. Все сидели за импровизированным столом, «банковал» сам бригадир. Рабочие уже успели пропустить по одной и хмуро встретили свежеиспечённого кладовщика. Несомненно, многие из них не могли понять, как тому удалось так быстро прыгнуть в «дамки» и откровенно завидовали. Несмотря на отнекивания, Круглов заставил выпить и Пашкова… После завязалась сверхнепринуждённая беседа, в ходе которой захмелевший бригадир поведал, в основном для кладовщика и других недавно принятых на работу, как он утаивал ценные детали и продавал их. Где продавал, он не уточнил.

– А на царицинском рынке тоже толкал, – попытался всё-таки уточнить Пашков.

– Что я себе враг, с армянами связываться. Есть такие приёмные пункты, которые золотые, платиновые и палладиевые радиодетали принимают… и платят прилично. Прошлый год машину электронную раскурочивали, «Эльбрус» называется, так я оттуда поимел деталей на три тысячи баксов, – вещал Круглов, видя вокруг восхищённые лица слушателей.

9

Дома Пашков делился с Настей впечатлениями о работе. Она переживала и по-прежнему советовала поскорее расстаться с этим складом. Тем временем Пашков всё более сближался с Кругловым, имея целью дознаться куда он сбывает выносимые из цеха детали. Но бригадир на просьбу назвать адрес хотя бы одного прёмного пункта лишь хитро улыбался и спрашивал:

– А у тебя есть, что продать?

– Да пока нет… но думаю будет.

– Когда будет, тогда и поговорим, – уклонялся от прямого ответа Круглов.

– А ты можешь мне подсказать, что, какие детали надо сдавать, что больше стоит? – продолжал «напирать» Пашков.

– Что ж, это можно, – теперь уже загорелись глаза у Круглова. – Сегодня после обеда, когда Калина уйдёт в офис к начальству… ты меня пусти на склад, я тебе всё расскажу и покажу…

На обоих складах Круглов ориентировался куда лучше бывшей кладовщицы и во многом «просветил» ещё не опытного Пашкова. Он объяснил, что такое «ломели» с золотым или палладиевым покрытием, что такое полиметаллический концентрат…

– Вот эти конденсаторы, они платину содержат, – Круглов вынул из одного мешка плату и указывал на маленькие зелёные прямоугольнички. – За кило таких двести пятьдесят баксов платят… За вот эти транзисторы – по пятьдесят центов за штуку… Вот ещё конденсаторы, «ЭТО» называются, в них сплошное серебро, они по восемьдесят центов идут…

В конце познавательной лекции бригадир, как бы в оплату за «науку», вытащил из мешков ещё несколько плат, на которых имелось немало деталей, ценность которых он только что озвучивал, и засунул в безразмерные карманы своей спецовки, а что не влезло за пазуху. Пашков не решился его остановить, заставить вернуть платы, ведь ему ещё предстояло очень многое узнать от опытного сторожила. Впрочем, они с бригадиром разговаривали и на другие темы. От Круглова Пашков узнал, что Калина пока ещё полный лох, работает всего полгода и, хоть сумел наладить производство, но «наколоть» его ничего не стоит. Только вот Людка, так он называл предыдущую кладовщицу, совсем уже обнаглела, стала отдавать ему чуть больше половины поступающей из цеха готовой продукции, а остальное забирала себе, потому он её и выкинул. Узнал Пашков и то, что директор фирмы некто Шебаршин, сын крупного шишки советских времён. Пояснил бригадир и то, что в основном благодаря старым связям директорского папы на фирму никто не «наезжает», и она имеет много халявного сырья…

После этого разговора Пашкову стало ясно, почему до сих пор фирма сравнительно безбедно существует при столь отвратительном учёте и повальном воровстве. С каждым днём становясь всё более откровенным, Круглов поведал, что директор порядочная гнида, постоянно недоплачивает зарплату, а его зам Ножкин вообще сволочь из сволочей. Этот время от времени пытается ловить рабочих на проходной и проверять их сумки. Когда разговор вновь зашёл о Калине, Круглов под великим секретом сообщил, что зав. производством регулярно «имеет» зав. лабораторией Кондратьеву… Информация, полученная от бригадира буквально захлестнула. Пашкову казалось, что он как бы погружается во что-то с головой… откуда выбраться будет нелегко. Впрочем, пока он этого и не хотел, пока ему было интересно…

В первые дни кладовщицкой деятельности у Пашкова произошло столкновение с так называемым представителем бывшего класса-гегемона, одним из местных рабочих того большого цеха, где фирма арендовала помещения. В советское время в этом огромном ангаре отливали сверхпрочные сплавы, из которых впоследствии изготовляли комплектующие для ракетной техники. После развала Союза щедрое госфинансирование почти прекратилось, производство свернули. Впрочем, прежняя жизнь кое-где теплилась, но это была уже «агония». Рабочие, получавшие в «золотые» для них советские годы хорошие деньги, имевшие внутризаводскую «спецкормушку», сейчас получали триста-четыреста тысяч с двух-трёхмесячной задержкой.

Степень ненависти этих работяг ко всем фирмачам-капиталистам и тем, кто у них работает ощутил и Пашков. В тот день, он перевозил на тележке со склада сырья на склад готовой продукции мешки с посеребрённым кабелем. Работа, по мнению Пашкова была совсем ненужной, но Калина почему-то настоял чтобы этот кабель хранился, по его мнению, в более надёжном месте. Исходя из общего веса кабеля, предстояло сделать несколько рейсов на специальной тележке. Пашков вёз уже последнюю стокилограммовую «порцию». Подъезжая к своему складу он вдруг обнаружил, что дорогу перегородили два местных рабочих-литейщика, так же грузившие на свою тележку какие-то детали от старой давно уже не функционирующей печи. Пашков достаточно дружелюбно к ним обратился:

– Эй, мужики!.. Подвиньте телегу, дайте проехать.

На это один из литейщиков ответил с неожиданной злостью:

– Подождёшь… Как кончим, так проедешь.

Не обращая внимания на Пашкова, рабочие продолжали что-то сосредоточенно вытаскивать из нутра печи. Пашков, в общем, не спешил и вполне мог бы подождать, если бы его об этом попросили немного повежливей, но тон рабочего ему не понравился.

– А долго ждать-то? – уже резче спросил он.

– Сколько надо столько и ждать будешь, отрезал тот же мужик, бросив взгляд, полный ненависти. По возрасту он казался немного моложе Пашкова. Второй, значительно старше в диалоге не участвовал.

После такой отповеди Пашков решил больше не продолжать перепалку, а просто попытаться объехать тележку литейщиков. Ему показалось, что это хоть и с трудом, впритирку, но возможно. Он почти осуществил свои намерения, когда один из мешков с кабелем, свисающий с тележки всё же зацепил что-то из лежащего на тележке сопредельной… Грохот упавшей печной детали буквально взорвал «злого» рабочего:

– Ах ты пидар!.. Тебе же русским языком!.. Поналезли тут, что хотят то и воротят!.. – рабочий подскочил к Пашкову, пытающемуся отцепить свой мешок, и размашисто ударил его. Попал по голове сбоку. Пашков выпустил мешок и от неожиданности попятился. – Ах ты сука, сейчас я тебя уделаю, я тебе заработаю тут, я тебя!.. – «злой» бестолково размахивая руками пытался ещё раз ударить ненавистного «фирмача».