Золото наших предков
Шрифт:
– Девятьсот тридцать два, – не моргнув глазом ответил Пашков. – Могу подтвердить это официальной накладной. Под ней подписи моя и Горбунова.
– Да видел я эту вашу накладную. Меня интересует, куда девались более трёхсот разъёмов?!
Дальше последовал поток брани с обязательной угрозой: пять лет по первой ходке. Пашков держался внешне спокойно, но внутри ощущал понятный дискомфорт – ведь эти триста разъёмов они с Горбуновым поделили пополам, и тот уверял, что это излишки, и вот на тебе… Впрочем, Пашкову особо бояться было нечего, крайним и на этот раз оставался снабженец. Плохо то, что Шебаршин что-то заподозрил.
Горбунов прибежал на завод для «консультаций» после обеда того же дня, трясясь от волнения – у него тоже произошел нелёгкий
Вскоре стала ясна истинная причина ухудшения настроения у директора. Дело было в том, что более пятидесяти килограммов золотой шестипроцентной лигатуры, полученной в результате переработки «англичанки», на подмосковном комбинате определили как четырёхпроцентную. То есть фактически там умыкнули килограмм чистого золота. Шебаршин подал в суд и… проиграл. В судах по-прежнему имело место негласное имперское правило: с государством не борись, с государством не судись. Не в силах бороться с воровством на уровне гос. предприятия, он принялся энергично искоренять таковое внутри своей фирмы. Но слишком далёк оказался директор от производства, не желал пачкаться, окунаться в его недра, а Калина «его» человеком так и не стал. Уж очень жадён и совершенно равнодушен к личным проблемам сотрудников был Шебаршин. Даже его компаньон Ножкин, мучающийся в примаках, не мог добиться от него кредита на покупку собственной квартиры. А уж Калина… Шебаршин искренне считал, что две тысячи рублей в месяц для него, человека из провинции, вполне приличная зарплата.
Пашков тем временем «вышел» на рекордный уровень «добычи» – в апреле он принёс с Рождественки тысячу четыреста долларов. Настя уже не знала радоваться или печалиться всё усиливающемуся «зелёному дождю». Она хорошо видела, что для мужа это оборачивается слишком сильным нервным напряжением. Тем не менее, в апреле они купили и поклеили дорогие импортные обои и думали покупать «стенку». Откладывать на книжку, как это они делали в советское время, когда особо нечего было купить, Настя боялась, ведь те деньги всё равно сгорели в инфляционном пожаре. Но и совсем не откладывать она не могла. К счастью муж приносил столько, что хватало и на «запас», и на покупки. Впервые за последние шесть лет Настя перестала трястись над каждой копейкой.
Пашков продолжал компенсировать отрицательные эмоции, полученные на работе, с помощью лекций профессора Матвеева, тем более, что Настя это понимала и не препятствовала мужу, когда тому приспичивало окунуться в «ауру» мировой художественной культуры.
В очередное посещение Пашков решил вновь поднять вопрос по эстетическим воззрениям на внешний облик людей… с мужской точки зрения:
– Виктор Михайлович, вам не кажется, что сейчас внешне люди отличаются от людей прошлых времён?
– Как вам сказать Сергей… Единого критерия, по которым можно осуществить сравнения не существует. Ведь во все времена жили всякие люди, красивые, не очень красивые и просто безобразные. Вы, наверное, насмотрелись моих альбомов с репродукциями художников Возрождения и Нового Времени? Вот вам и кажется, что в те времена жили люди намного красивее чем сейчас, – профессор с иронией и пониманием улыбался. – Но вы не забывайте, что художники, как правило, создавали совершенные образы. Они ведь не могли написать богиню, или богоматерь в неидеальном виде.
– Я это понимаю… Но натура, они же писали свои идеальные картины с живых людей. Выходит, тогда были люди с такой внешностью, внешностью богинь и богов.
– Для натуры и сейчас можно найти и мужчин и женщин. Отдельные экземпляры всегда существуют.
– А мне вот кажется, что нет. Не только изменилась мода на внешность, люди другими стали. Сейчас, я думаю, для той же «Спящей Венеры» Джорджоне натурщиц не найти. Мужиков тех ещё можно, пропорции мужской фигуры, они, в общем, не изменились, а вот женщины, совсем не такие они сейчас. Сейчас ведь эталон, это западные кинозвёзды, и наши все на них походить пытаются. Спорт, аэробика, диеты всякие. Знаете, что при этом безвозвратно теряется?
– Вы хотите сказать женственность? – вопросом ответил Матвеев.
– Да. Именно так. Вот я смотрю на творения старых художников, итальянцев, нашего Кустодиева. У него стокилограмовые купчихи намного женственнее нынешних королев красоты. Вам так не кажется?
– Не буду спорить, вам, как и большинству худощавых мужчин, более приятны полные женщины. Но вы не учитываете, что произведения искусства и реальная жизнь не одно и то же. Жизнь, увы, далеко не так романтична, и современные художники, в большинстве, не романтики. Но и в прошлом не все были романтиками, не все писали идеализированные картины. Вот, к примеру, помните «Данаю» Рембранта. Ничего божественного, обыкновенная, даже некрасивая баба. Рембрант не стал обожествлять свою жену Саскию, с которой писал шедевр, изобразил её такой, какая она была на самом деле: коротконогой, с невзрачным лицом, небольшой грудью, с некрасивой формой живота…
Пашков, слушая профессора, рассматривал репродукцию «Данаи» в альбоме.
– Да… она конечно не такая как у Тициана… но всё-таки, некрасивой я бы её не назвал.
– Серёжа, на вас производит впечатление мастерство, гений художника. Благодаря искусному использованию контраста света и тени создаётся впечатление, что это женщина под балдахином очень красива. А на самом деле, она довольно паршивенькая, ей Богу, – Матвеев громко от души рассмеялся.
– Ну, не знаю… – Пашков колебался, но с выводами не спешил.
– А что вы заметили верно, это то, что со временем изменились критерии красоты. А почему? Вот вы про моду говорили. А мода ведь сама по себе не возникает. В 20-м веке женщины стали сильнее во всех отношениях. На Западе этому способствовала эмансипация, в результате чего родился культ деловой женщины. У нас, массовое привлечение женщин на производство, в том числе на мужские работы. Ну, и конечно, как вы справедливо заметили, спорт. Пожалуй, нет ни одного вида спорта, который бы не убивал в женщине женщину, даже художественная гимнастика достигла такой сложности, там такие нагрузки, что девушки становятся скорее на мальчишек-подростков похожими, чем на женщин. Раньше ведь женщины была куда слабее, особенно представительницы правящих, обеспеченных классов, потому они и смотрелись аппетитнее. Это по тем же картинам видно. Вы с этим согласны?
– Да… пожалуй, – после некоторого раздумья согласился Пашков.
– Всё о чём я говорил, привело к тому, что у современных женщин уменьшилась жировая прослойка и они, особенно молодые, приобрели тот самый мальчишеско-подростковый внешний вид. Я говорю не о излишках жира, а о особенностях женского телосложения, когда именно жировая прослойка формирует те изгибы, мягкость фигуры, движений, что принято отождествлять с женственностью. Именно такие типажи вы увидели на картинах великих мастеров эпохи Возрождения, Нового Времени, некоторых наших дореволюционных мастеров, у того же Кустодиева. Ну и опять же напомню, что в качестве натурщиц они, как правило, использовали не простолюдинок. Мону Лизу, как вам, наверное, известно, Леонардо писал со знатной горожанки, не знавшей тяжёлого труда и с детства хорошо кушавшей. То же самое можно сказать про кустодиевских купчих и красавиц. Свою знаменитую «Русскую Венеру» он с родной дочери писал… Но что хочу вам заметить и сейчас иногда можно встретить такие типажи, ну просто создается впечатление, что они из прошлого века, а то и из более раннего времени к нам пришли. Даже среди наших еще советских киноактрис, наряду с грубыми плебейками, такими как Мордюкова или Русланова настоящие кустодиевские персонажи попадаются, – профессор с улыбкой прищелкнул пальцами.