Золото Приамурья
Шрифт:
Сергей Васильевич Сабашников. 1906–1907 гг.
Я явился на собрание, когда оно уже началось. За длинным столом, покрытым зелёным сукном и освещённым двумя висячими лампами, сидели пайщики компании: гр. Игнатьев в генеральской форме, генерал Галл, его племянник барон А. А. Фитингоф, маркиза Демидова-Сандонато, с брильянтами на шее и в ушах, Ратьков-Рожнов и его два сына, весьма элегантные молодые люди, Чаплин, управляющий делами светлейшей
Никого из этих лиц я раньше никогда не видел, знал об их существовании лишь понаслышке, а о причастности их к Ниманской К° был осведомлен лишь по присылавшимся нам отчетам компании, содержавшим, как полагалось, и список пайщиков. Понятно, что я не сразу разобрался в присутствующих…
Когда я вошёл, шла яростная словесная перепалка между хозяевами пайщиками и их управляющим. Высокопоставленные пайщики, перебивая друг друга, запальчиво винили управляющего в разорении дела, а управляющий не менее резко отбранивался, проявляя полнейшее равнодушие к истерическим выпадам хозяев. Если на приисках такая же сумятица, как здесь на собрании, то положение гораздо хуже, чем можно было ожидать, подумал я. В тайгу не доставят к сроку припасов, рабочих не выведут до окончания навигации из тайги, или еще что-нибудь подобное, и выйдет не деловая только катастрофа, а человеческая трагедия.
Я попросил слово и самым спокойным учтивым тоном, называя его по имени и отчеству, задал несколько вопросов Баллоду. Почувствовав иное обращение, он обстоятельно ответил. Получив успокоительные разъяснения, я поблагодарил его. Но здесь уже пайщики стали просить меня: «Продолжайте, пожалуйста, ваши вопросы». Настроение изменилось, и на новые мои вопросы Баллод развил план действий, которые следует предпринять в создавшемся положении. Собрание его, разумеется, тотчас и приняло».
В этом эпизоде отчетливо проявилось созидательное начало, которое вообще отличало Сабашниковых, особая обстоятельность и серьезность подхода к любому делу, за которое они брались. На заседании Ниманской компании, куда Михаил Васильевич попал почти случайно, он своими ясными и четкими вопросами, демонстрирующими его глубокое владение проблемой, сумел переломить сумятицу, владевшую собранием после отчета управляющего Баллода.
В высшей степени культурные и образованные, Сабашниковы, так же, как и Шанявские, были еще и людьми практического действия, для которых капитал, его эффективное приложение, был, прежде всего, средством достижения какой-либо цели, в том числе средством получения прибыли, закладываемой в основание будущих проектов и предприятий. Сабашниковы были истинными предпринимателями, они искали и находили во всех ситуациях как способы умножения этого капитала (неважно, была это чайная торговля, золотые разработки, производство сахара или книгоиздание), так и достойное ему применение. Этими трудами складывалось как их личное достояние, так и общественное.
Сабашниковы, будучи людьми ответственными, прекрасно знали цену риска, тем более в том, что касается неверной приисковой удачи. И, трезво оценивая обстановку, просчитывая расходы и вероятные доходы, сознательно стали вкладывать свои средства в более надежные, сулящие более долгосрочные перспективы проекты.
И это, кстати, даже по человеческому типу принципиально отличало их от Петра Давидовича Баллода, который в тот момент как раз пытался чуть не любой ценой продлить век истощающихся приисков. Впрочем, у нас еще будет
С началом XX века Михаил и Сергей Сабашниковы все больше трудов и усилий направляли на экономическое развитие принадлежащих им землевладений, развитие сахарного производства, земскую работу по обустройству школ и больниц и, наконец, в самый хорошо известный современникам культурно-просветительский проект – «Издательство М. и С. Сабашниковых».
К слову сказать, и издательский бизнес оказался в их руках вполне рентабельным предприятием, не говоря уже об общественной востребованности. С издательством сотрудничали лучшие научные и творческие силы, известные историки, специалисты в области естественных наук, мировой литературы, переводчики, писатели, художники.
Альфонс Леонович Шанявский
(1837–1905)
Альфонс Леонович Шанявский более известен общественности как создатель первого в России народного университета. Вот и мне это имя больше ни о чем не говорило, пока я не узнал, что родной мне приамурский городок Зея своим появлением обязан отставному генерал-майору А. Л. Шанявскому…
Что же связывало с Сибирью, а впоследствии с университетом в Москве носителя этой чисто польской фамилии?
Альфонс Леонович родился в феврале 1837 года в местечке Шанявы Седлецкого воеводства, в Царстве Польском.
Поляки, недавние союзники Наполеона, не хотели мириться с проигрышем в войне, названной в России Отечественной. Царство Польское, став в 1815 году частью Российской Империи, жило по своей конституции, [11] одним из авторов которой называют, кстати, некоего Юзефа (Иосифа) Шанявского. Но поляков, и в первую очередь шляхтичей, не устраивало подчинённое положение, при котором царём Польши был император Российский.
В летописи Московского государственного университета есть запись о том, что в 1831 году в общежитии университета студент-медик Г. С. Шанявский произнес речь в честь восставшего польского народа, «понося с дерзостью священнейших особ России». Шанявский был немедленно арестован и сослан в Сибирь.
11
Имеется в виду конституция 1815 года, отменённая после Варшавского восстания 1831 г.
В числе ссыльных поляков называют также Люциана Шанявского, члена Варшавской конспиративной организации «Содружество польского народа», и участника Венгерского восстания Константы Шанявского. А в госархивах Иркутской и Читинской областях в составленных в 1867–1868 гг. списках государственных преступников, сосланных в Восточную Сибирь после Январского восстания 1863 года, мне встретились имена Яна и Доминика Шанявских, которые попали сюда в то же время, когда здесь служил Альфонс Леонович.
Сейчас мы не знаем, были ли все эти Шанявские связаны родственными отношениями между собой, или они были просто однофамильцами.
Но среди тех, кто восставал против имперского гнёта, был в своё время и Юзеф Каласанты Шанявский. Он «принял видное участие в событиях 1794 г. в Варшаве. В 1821–1833 гг. являлся главным директором училищ Царства Польского и заведующим цензурным комитетом. В 1833 г. был назначен членом Государственного Совета, членом Совета Министерства просвещения»[176].
Именно он, как указывают историографы, организовал для мальчиков рода Шанявских особое семейное воспитательное учреждение на 10 мест – «коллегию». В их числе оказался и Альфонс Шанявский, которому в дальнейшем предстояло стать кадровым офицером Российской армии.