Золото Рейха
Шрифт:
Тот не стал возражать, но решил обойтись без формальностей с квитанцией.
— Вон он, — Петя указал рукой на пестрые зонтики неподалеку от входа на рынок.
— Как на пляже.
— Лучше, — уважительно протянул начальник стоянки.
А затем Петя посмотрел на небо. Из-за домов со стороны Днепра двигалась черная стена туч. В воздухе уже пахло свежестью, и, если присмотреться, можно было увидеть вдалеке похожие на тонкую штриховку пером линии приближавшегося дождя.
Феликс перехватил
Виталик встретил его распростертыми объятиями.
— Ну, Колчан, ты и видок себе заимел!
— Не хуже твоего.
— Никогда бы не подумал, что ты хвост носить станешь, с твоей-то мордой.
— Знаешь, надоело быть похожим на бандита, — рассмеялся Колчанов, садясь на пластиковый стул.
Тонкие ножки даже немного изогнулись, принимая на себя тяжесть его мощного, натренированного тела, хотя крупным Феликс не казался.
— Ну вот, не было бы у тебя дел, так и не приехал бы ко мне, друг называешься.
— Обижаешь, — усмехнулся Феликс. — У меня старых друзей только и осталось-то, что ты, Котов, да Хер-Голова. Как-никак вместе учились.
— Занят ты сильно в последнее время. Деньги, наверное, заколачиваешь?
— Да нет, — развел руками Феликс, — все время дом занимает.
— А на хрен он тебе нужен?
— Мне не он нужен, а спокойствие, — ответил Колчанов. — Надоело мне все, поживу теперь в свое удовольствие. Вот только дом дострою.
— Ладно. Я понимаю, что ты ко мне и так приехал бы, не один год все-таки вместе.
Виталик никак не мог решить, что сделать раньше: отдавать деньги, насчет которых он договаривался с Феликсом, или вначале передать просьбу сестры, какой бы дикой она ни показалась другу. Но в результате он не сделал ни того, ни другого.
— Говорят, ты уже австрийское гражданство получил почти на халяву?
Феликс уже привычным жестом вынул из кармана паспорт и протянул Езерскому.
— Можешь посмотреть, самый настоящий.
— Да-а, — проговорил Езерский, листая элегантную книжечку. — Мне бы такой — горя не знал бы. Повяжут менты, а я им: без посла, мол, разговаривать с вами не буду.
— Не без посла, а без консула, — поправил пунктуальный Феликс.
— Один хрен! Мне такого не видать.
— Можешь и ты себе сделать, если со мной поедешь. Заплатишь адвокату, он и тебе устроит.
— Нет, я уж как-нибудь тут. Там-то и профессии такой нет — валютчик, повсюду небось «сдачек» понатыкано, банкоматов, и курс не прыгает.
— Как знаешь.
— Феликс, послушай, у меня тут просьба к тебе одна есть…
— Выкладывай.
— Да ты колу пей, жарища-то какая.
— Да, жарко, однако…
Колчанов одним движением сорвал с банки колечко и припал
— Ну, ты и открываешь, — покачал головой Виталик.
— А что?
— Да словно чеку из гранаты выдергиваешь.
— Да уж как умею… Так что у тебя за просьба?
— Не у меня — у сестры моей.
— У Маринки?
— Да.
И тут Виталик вновь замялся, не зная, с какой стороны лучше подойти. Судя по всему, Феликс ничего не знал про несчастье с девушкой. Ну, конечно, сидит в своей деревне как сыч.
Наконец он тяжело вздохнул и решился, хотя и начал разговор издалека:
— Я кое-что слышал о том, чем Хер-Голова в Вене занимается, но, может, ошибаюсь… С чего он живет? В смысле, чем бабки заколачивает?
— Девочкам работу находит, — бесстрастно отвечал Феликс. В такую жару его больше интересовала холодная кола, чем какие-то подходы товарища.
— Девочек… И сколько им платят?
— Хватает. Я даже толком не знаю. Мне эти дела по фигу. Вот машину перегнать — это пожалуйста, а девочки не по моей части.
— Такты, Феликс, вот чего… Ты того… Попроси Хер-Голову мою Марину в Вене пристроить.
От изумления Колчанов не донес банку с колой до рта и застыл, как герой Гоголя в знаменитой немой сцене.
— Да ты что? Она же совсем девчонка! Твою сестру в венские проститутки?! Что, ты не можешь ее обеспечить? И думать об этом забудь!
— Девчонка… — криво усмехнулся Виталик. — Да ей уже двадцать лет.
— Двадцать? — с недоверием переспросил Колчанов. — Ну да, когда она родилась, мы же с тобой посчитали, что, когда Маринка в первый класс пойдет, мы с тобой школу окончим. Точно, десять лет разницы — стареем.
— Это не мне надо. Сама просит, пристала как банный лист.
— Так что, она и здесь, в Смоленске, проституцией промышляет?
— Нет, — сказал Виталик чуть дрогнувшим голосом. — Изнасиловали ее здесь, теперь от родителей ушла, у меня живет. Вбила себе в голову, что уедет из Смоленска. Привязалась: попроси да попроси у Феликса.
— Я не стану этого делать.
— Ну вот и хорошо. Так я ей и передам. И ты, если звонить будет, так и отвечай.
— Мне звонить некуда.
— Тогда если встретишь.
— Ты что, сам ей мозги вправить не можешь?
— Да пробовал сколько раз, а толку-то! Ты же знаешь, она упрямая. Боюсь я за нее, — Езерский развел руками, — не выкинула бы чего. А так все-таки под присмотром, да и страна нормальная.
— Передай ей, что я запретил…
— Попробую.
В это время тучи наконец закрыли солнце. Сперва на зонтик над столиком шлепнулось несколько крупных капель, затем дождь забарабанил чаще, и наконец хлынуло как из ведра. Но жара была такой, что люди не спешили укрыться.