Золото Рейха
Шрифт:
— Да нет, я, в общем-то, знал, что девочки когда-нибудь вырастают. И кстати, раньше ты меня называла на «ты».
— А можно я сейчас буду называть «дядя Феликс»?
— Почему?
— А потому, что Виталик требует, чтобы я называла вас Феликс Петрович.
Колчанов рассмеялся.
— Дядя — это для того, чтобы я не слишком приставал к тебе?
— Нет, просто мне так удобнее.
— Не выйдет. Будешь называть меня Феликсом.
И вновь Колчанову захотелось напомнить ей о ее просьбе, тут же, не откладывая в долгий ящик, попытаться отговорить девушку от абсолютно сумасшедшей
— Танцы! Танцы! — кричал Виталик, громко хлопая в ладоши.
Окончательно уморившись, он опустился возле Феликса и допил оставшуюся в стакане водку.
— Пантеры, а не телки! — хохотал инициатор «афинской ночи», показывая пальцем на танцующих девиц. — Это сейчас они косые, поэтому чуть не падают, а когда трезвые, такое умеют вытворять! Ты так еще и не присмотрел себе ни одну из них?
— Я же сказал тебе.
— Зря. Мировой уровень!
— Мне видней.
Прошло еще минут двадцать, и Феликс понял, что больше за столом он не высидит. Ему стало противно, он осторожно выбрался и пошел к своему дому — новому, еще недостроенному. Тот встретил его прохладой и темнотой. Но она не была помехой для хозяина. Он мог двигаться здесь на ощупь, помнил все повороты и преграды. Музыка гремела так, что Колчанов не слышал даже звука собственных шагов.
«Ничего себе, будет у меня завтра вид, когда придется пройти по деревне!» — подумал Феликс.
Он уже знал, какими глазами посмотрят на него местные жительницы. Ну как же, понавез шлюх полон дом, а мужик-то с тех пор сущий кобель стал…
Колчанов вошел в комнату, которую представлял себе как будущую спальню на втором этаже. Он остановился у окна, глядя сверху на неровные ряды могил сельского кладбища.
— Ой, — послышалось у него за спиной, — кажется, мы здесь не одни!
— Да уж-Феликс обернулся. Из темноты на него глядело испуганное женское лицо, обрамленное всклокоченными волосами. Когда глаза немного привыкли к полумраку, оказалось, что девушка стояла на четвереньках, а сзади за ней пристроился один из налоговых полицейских. Взгляд его говорил только об одном: мужчину прервали в самый ответственный момент.
— Ой, как неудобно вышло! — захихикала девица и пару раз вильнула бедрами.
Мужчина выпустил из рук ее груди и поправил слипшиеся от пота волосы на лбу.
— Думали — успеем, управимся, — извиняющимся тоном пробормотал полицейский, у которого, видимо, сохранились остатки старомодного понятия «совесть».
— Вот как? Может, я мешаю? — иронически поинтересовался Феликс.
— Мы тут в уголочке тихо, как мышки, — пропищала барышня. — Нам недолго осталось, правда?
— Да я бы уже кончил, — заметил страж интересов казны.
— Черт с вами, — Колчанов вышел из будущей спальни.
Вслед ему послышался пьяный женский смех и какое-то утробное хрюканье мужчины.
— Можете и дальше трахаться, только презерватив на полу не бросайте!
— А мы без него, — долетел до него голос, прерываемый хохотом.
«Вот тебе
Он вышел во двор. Тут же к нему подбежала одна из девушек, схватила за руку и положила ладонь себе на грудь.
— Попробуй, какой толстый-толстый слой шоколада, — она принялась расстегивать ворот блузки. При этом глаза ее оставались какими-то бесцветными и отсутствующими. — Молоко вдвойне вкусней, если это «Милки Вэй». Му-у!
— Сгинь, — отмахнулся Феликс.
Он поискал глазами и тут же увидел якобы случайно оказавшегося неподалеку Виталика.
«Наверняка он подослал, подучил!» — мелькнула мысль.
— Ты мне нравишься, — шептала девушка. — Хочешь? — Она несколько раз качнулась и принялась тереться о Феликса животом, мягким и одновременно упругим.
— Тебе же не хочется.
— Хочется, хочется, —монотонно повторяло «погибшее, но милое создание», манерно прикрывая глаза.
— Иди и скажи ему, что ты мне не понравилась.
— Я не могу не нравиться.
— Ты же видишь, что не возбуждаешь меня.
— Этого не может быть, — рука девушки скользнула к «молнии» джинсов хозяина дома.
Феликс со злостью схватил проститутку за руку.
— Можешь считать, что я тебя уже трахнул, — сказал он.
— Было вкусно, — девица немного недоуменно скосила на Феликса глаза и облизала губы. — Но мне в самом деле хочется тебя.
— Теперь я тебе верю. Но все равно ничего не получится, у меня нет там кнопочки, на которую можно нажать, и я возбужусь. Ты не в моем вкусе.
— Может, попробуем? Если устал, я так умею орудовать языком…
— Остынь.
— Зря…
Колчанов несильно оттолкнул ее и направился к Виталику.
— Слушай, собирай своих и езжай отсюда куда-нибудь подальше! — бросил он приятелю без всяких экивоков.
— Ты что, обиделся? Я хотел как лучше… — растерялся Езерский.
— Нет, ты все сделал правильно, но мне пора спать. Завтра еду, отдохнуть нужно.
— Извини, — в голосе Виталика послышалась обида, — я и впрямь хотел сделать тебе приятное.
— Если еще не передумал, то сообрази, как их всех отсюда выпроводить.
— Нет проблем.
— У вас всех есть десять минут, — предупредил Колчанов. — Я пройдусь к реке, вернусь, и чтобы все уже собрались. Только смотри, там, на втором этаже, — он показал на недостроенный дом; — трахаются. Их не забудьте прихватить. — И Феликс вышел на улицу.
Деревня, несмотря на шум и гам, уже спала. Собаки знали Колчанова и не лаяли, заслышав его шаги. Он прошелся до луга, немного погулял, затем вернулся.
Честно говоря, Феликс не ожидал, что его просьба подействует. Компания была уже в сборе. Даже посуду со стола убрали и помыли.
— Спасибо, — по-клоунски раскланивался Виталик, — все довольны, все хорошо.
— Да, вкусно было, — вставила проститутка, от услуг которой отказался Феликс.
— Не знаю, твоих шоколадок не пробовал, — съязвил Колчанов.
Первая злость у него прошла, теперь он даже немного жалел, что выгнал приятеля: наверное, тот и впрямь хотел как лучше. Но отступать было некуда. Стоило хоть на минуту расслабиться — и вся эта гоп-компания пришла бы к нему «навеки поселиться».