Золото стрелка Шарпа

Корнуэлл Бернард

– Я слышал, майор Керси приказал вам возвращаться, сэр. Если он увидит, что мы шарим по Касатехаде, то придет в бешенство. И Эль Католико вряд ли примет нас с распростертыми объятьями. И… – Он смущенно умолк.

– И что?

– Ну… – Лейтенант подступил чуть ближе к Шарпу и заговорил чуть громче. – Всем известно, что после того случая с полицейскими вы у генерала не в чести. Если Керси нажалуется, сэр, то… – Он опять не нашел подходящих слов.

– То у меня прибавится неприятностей?

– Да, сэр. И не только это. – Его речь

вдруг потекла гладко, словно Ноулз готовил ее несколько дней, а то и недель. – Все мы знаем, сэр, что вас не утверждают, а это несправедливо! Они и пальцем пошевелить не хотят – лишь потому, что когда-то вы были рядовым. Даже «орла» в грош не ставят!

– Ну уж! – Шарп оборвал поток слов. Его смутила, растрогала, даже удивила горячность лейтенанта. – При чем тут несправедливость? Самая обыкновенная волокита, со всеми так. – Он и сам этому не верил, но не позволял себе говорить начистоту, выдавать досаду.

Шарп вспомнил, как волновался год назад, когда генерал произвел его в капитаны. С тех пор конногвардейцы хранят гробовое молчание. Кто, ломал он себе голову, где, почему «зарубил» его повышение? Никто не решался сказать ему напрямик: такое уже случалось, и командирам батальонов приходилось платить за свои звания. Чертова армия, чертова система повышения!

Он посмотрел на Ноулза.

– Вы давно лейтенант?

– Два года девять месяцев, сэр.

Шарп не удивился столь скорому и исчерпывающему ответу. Редкий лейтенант не считает дни до получения очередного звания.

– Значит, на Рождество получите капитана?

– Похоже на то, сэр. – Ноулз смутился. – Отец готов заплатить, сэр. После Талаверы обещал мне денег.

– Вы их заслуживаете. – Шарпа кольнула зависть. Полторы тысячи фунтов за капитанский чин всегда были для него суммой немыслимой. А вот Ноулзу с отцом повезло.

Шарп рассмеялся, отгоняя недостойные мысли.

– Что ж, Роберт, если все-таки меня не утвердят, то на Рождество поменяемся местами. – Он встал и посмотрел на темную долину. – Пора. Одному Богу известно, что мы там найдем, но… попытаем счастья.

В тысячах миль к северо-востоку от расположения роты невысокий человек с сальной челкой на лбу и неутолимой тягой к работе в душе посмотрел на кипу бумаг на своем столе и одобрительно хмыкнул, перечитывая последние параграфы самой свежей депеши от маршала Андре Массена. Неужели маршал, которого он самолично пожаловал титулом князя Эслингского, утратил хватку? Ведь у британцев совсем крошечная армия – если верить лондонским газетам, всего двадцать три тысячи, да еще двадцать две – союзных португальцев. А французов на полуострове – тьма-тьмущая. Отчего же Массена так долго валяет дурака? Но последняя депеша сообщала, что он наступает, захватывает португальские земли, и скоро англичане окунут сапоги в море, у них не останется ничего, кроме страха, стыда и поражения.

Невысокий человек зевнул. Он знал обо всем, что происходило в его

огромной империи, даже о том, что князь Эслингский взял с собой на войну молодую красотку, чтобы согревала по ночам его постель. Впрочем, это простительно. Мужчине необходима женская ласка, особенно на склоне лет. А война все спишет.

От его громкого смеха вздрогнул слуга и заплясал огонек свечи. Невысокий человек вспомнил донесение тайного агента: княжеская пассия скрывает свои прелести под гусарским мундиром. Но разве это имеет значение, когда империя твердо стоит на ногах?

Невысокий человек отправился в постель к своей императрице, ничего не зная о роте легкой пехоты Южного Эссекского полка, которая шагала по принадлежащей Франции территории и мечтала лишить императора сна на много ночей.

Глава двенадцатая

Ночной переход оказался настоящим кошмаром, и только инстинкты Хэгмена, отточенные за многие годы браконьерства в темных лесах, благополучно вывели стрелков на тропу, по которой они шли днем в сопровождении конных партизан.

Шарп волновался за Ноулза – ведь лейтенанту приходилось вести гораздо больше людей. Впрочем, особо тревожиться не стоило: среди красных мундиров были браконьеры и почище Хэгмена.

Стрелки срезали углы, проклиная камни, что попадались под ноги, оступаясь в ложах ручьев, но шагая быстрее, чем менее опытные и выносливые солдаты Южного Эссекского. Стрелки были армейской элитой, их лучше обучали, лучше экипировали, и недаром они слыли лучшими пехотинцами в сухопутной армии, известной на весь мир. С другой стороны, хотя их здорово натаскивали и учили полагаться только на себя, никто и никогда не готовил стрелков к такой задаче – проникнуть в Касатехаду под носом у бдительных партизан.

На последнем гребне своенравная луна предательски осветила людей в зеленых мундирах. Она выплыла из-за лохматого края тучи и явила взорам село посреди долины – безмолвное, совершенно не опасное с виду. Стрелки попадали на землю, положили винтовки перед собой, но в лунном сиянии ничто не шевелилось, кроме ячменя под ветром и длинных похрустывающих стеблей кукурузы. Шарп смотрел на село, теряя надежду подобраться к нему скрытно. В эту ночь никто не разведет костры, чтобы ослепить себя и дать преимущество атакующим.

Он встал.

– Пошли.

Отряд двинулся по широкому кругу, забирая к северному краю долины. Люди почти бежали, надеясь, что их силуэты практически неразличимы на темном фоне холмов и часовые в селе могут принять их за волчью стаю, уходящую к оврагам. В эту ночь стрелки дважды слышали близкий волчий вой и даже заметили на гребне силуэт лохматого хищника, но звери не отваживались нападать.

Кладбище лежало на восточном конце улицы, англичанам пришлось обогнуть село, чтобы подойти к обители с темной стороны. Шарп поглядывал на восток, с тревогой ожидая первого луча зари.