Золото стрелка Шарпа
Шрифт:
– Какое славное утречко! Как здоровье вашей драгоценной милости?
Шарп почти не обратил внимания на его дурашливый тон, на подражание известной всему миру ирландской учтивости – одного взгляда на упругую поступь и сияющую физиономию огромного сержанта ему хватило, чтобы горечь поражения развеялась без следа. Ибо в тот миг он понял: Патрик Харпер принес хорошие новости.
– Ну ей-же-ей, ваша милость, утречко – просто Божья благодать. И я бы, ваше преосвященство, не советовал рыпаться, пока на вас глядит вот эта игрушка, а ведь она девчонка скверная – как вдарит, и всю-то вашу головушку драгоценную по стенке разбрызгает. – Он покосился на Шарпа. – Доброе утро, сэр. Вы уж извините за вмешательство.
Шарп улыбнулся, затем рассмеялся. Харпер выглядел ужасно.
Сержант ухмыльнулся под навозной маской.
– Угодил в дерьмо, сэр. – Из вещей Харпера только винтовка не побывала в зловонной жиже, и игривое настроение владельца не мешало ей твердо смотреть на Эль Католико. Ирландец снова покосился на Шарпа. – Ну так что, сэр? Не хотите ли позвать ребят?
Шарп достал свисток из клапана в кожаной портупее и дунул в него, не сомневаясь, что стрелки со всех ног помчатся в село. Харпер не упускал из виду Эль Католико.
– Спасибо, сэр. – Пришел его звездный час, и Шарп не собирался лишать ирландца удовольствия. Сержант улыбнулся предводителю испанских партизан. – Стало быть, ваше святейшество, золотишко у французов?
Эль Католико молча кивнул. Тереза с вызовом посмотрела на Харпера, затем – на Шарпа, взявшего на прицел маленькую группу партизан.
– Золото у французов, – твердо сказала она, не скрывая презрения к англичанам с винтовками. Ружья были и у партизан, но никто из них даже пошевелиться не смел перед огромной семистволкой, глядящей на них с фланга. – У французов, – повторила Тереза.
– Вот и славно, мисс, коли оно так. – У Харпера смягчился голос. – Как говаривала моя матушка, чего не ведаешь, о том и не печалишься. А щас гляньте-ка, что я нашел в дерьме. – Он с улыбкой поднял свободную руку, разжал кулак, и с ладони золотым дождем посыпались толстые монеты. Рот ирландца растянулся чуть ли не до ушей. – Нынешним утречком, – сказал Патрик Огастин Харпер, – Боженька ко мне милостив.
Глава тринадцатая
Шарп показал на коренастую оливу, служившую, по-видимому, вехой между двумя полями, и крикнул Хэгмену:
– Дэниел! Видишь дерево?
С колокольни донесся голос стрелка:
– Сэр?
– Оливковое дерево! В четырех сотнях футов! За большим домом!
– Вижу, сэр.
– Отшиби-ка свисающую ветку.
Хэгмен что-то проворчал насчет проклятых чудес, Эль Католико насмешливо фыркнул.
Шарп улыбнулся.
– Если кто-нибудь из ваших выйдет из села, схлопочет пулю. Ясно?
Испанец не ответил. Шарп отправил на колокольню четверых стрелков с приказом стрелять, если из Касатехады кто-нибудь попытается удрать верхом. Надо было выиграть побольше времени, пока обозленные партизаны Эль Католико не пустились в погоню за ротой легкой пехоты.
Громыхнул штуцер, ветка дернулась и повисла на полоске коры. Наверное, Хэгмен мог бы прицелиться и поточнее, но и такого выстрела оказалось вполне достаточно. Эль Католико молча смотрел на ветку, качающуюся точно маятник. Его разоруженные люди сидели у кладбищенской стены и растерянно смотрели, как остальные пятеро стрелков с Харпером во главе разгребают штыками навозную кучу. Они доставали кожаные мешочки, битком набитые монетами, и складывали к ногам Шарпа. Мешочек за мешочком. Капитан отродясь не видел столько золота. Даже вообразить не мог такого богатства.
Золото заворожило и стрелков, они глазам своим не верили, глядя на груду теплых зловонных мешочков, растущую у ног офицера. Одеревеневшее лицо Эль Католико напоминало детскую маску из тех, что продаются на сельских ярмарках, но Шарп понимал, что за этой маской кроется звериная ярость.
Испанец подошел к Шарпу, указал на мешки.
– Наше золото, Шарп.
– Ваше?
– Испанское. – Черные глаза не отрывались от лица стрелка.
– Так мы его и отнесем для вас в Кадис. Хотите с нами?
– Кадис! – Маска на миг слетела, голос сорвался на рык. – Не понесете вы его в Кадис! Оно уплывет в Англию вместе с вашей армией, чтобы генералам жилось припеваючи!
Шарп надеялся, что его лицо, точно зеркало, отражает презрение Эль Католико.
– А как вы собирались им распорядиться?
Испанец пожал плечами.
– Доставить в Кадис. Сушей.
Шарп не поверил. Чутье твердило ему, что Эль Католико собирался присвоить золото и спрятать до лучших времен, но доказательств не было – за исключением того, что золото перепрятали.
Он пожал плечами и с улыбкой сказал командиру герильерос:
– Значит, мы вас избавим от лишних хлопот. С большим удовольствием.
Эль Католико повернулся к своим людям и зачастил по-испански, то и дело указывая на Шарпа. Бойцы у стены сердито загомонили, и англичанам пришлось подступить к ним с винтовками наперевес.
Патрик Харпер подошел к Шарпу и прогнулся назад, разминая поясницу.
– Что-то они не в восторге, сэр.
Шарп ухмыльнулся.
– Думают, мы украдем их золото. Вряд ли партизаны хотят помочь нам с доставкой в Кадис.
На Шарпа, точно кошка на птицу, смотрела Тереза. Харпер это заметил.
– Они не попытаются нас остановить, сэр?
Шарп невинно приподнял бровь.
– Мы союзники. – Повысив голос и медленно выговаривая слова, капитан обратился к тем испанцам, кто худо-бедно понимал по-английски: – Мы доставим золото в Кадис.
Тереза сплюнула на землю и снова подняла взгляд на Шарпа. Неужели все они знали, что золото лежит в навозной куче? – подумал он. Нет, вряд ли. Когда слишком много осведомленных, тайна – не тайна, кто-нибудь непременно проболтается. Одно не вызывало сомнений: теперь, когда золото найдено, эти люди постараются не допустить, чтобы англичане его унесли. Начиналась необъявленная война из тех, на которых средств не выбирают, и Шарп ломал голову, как теперь роте выбираться из охотничьих угодий Эль Католико.