Золото. Книга 2

Иванько Татьяна

Что происходит этим утром за этим столом, где мы все смотрим на молодых супругов, близко-близко сидящих друг к другу, почти неприлично, будто за ночь не натешились, и вкушающих пищу и вино из рук друг друга…

Я ревную как последний идиот, сам привёз её ему, а теперь крошу зубы от злости, не в силах даже есть.

Стоп! Взгляд Явора… один-единственный в их сторону, невзначай, будто из под тяжёлых век… Явор?!

И он, будто волну моего удивления почуяв, проговорил:

– Может быть, охоту поднимем, а, Ориксай?

Самое время…

– А что же, можно…

Можно… Явор… Явор Мудрый.

Я поймала взгляд Бела. Он видел, и он про Явора понял! Ясно всё… только теперь надо, как на болоте. Пришлось мне однажды идти одной, заблудилась и попала в трясину. Только то, что я всегда была лёгкой телом в первые же мгновения спасло меня, а потом включилось соображение, и я, спокойно оглядевшись вокруг, углядела за какое деревце смогу ухватиться, чтобы выбраться…

Стало быть, Бел не заговорщик, сразу легче, что он, именно он, мой дорогой Бел не злодей! Вот он и есть моё деревце! А ты, Явор, попался. Вот только надо понять, кто ещё с тобой, иначе всё напрасно, и деревце не спасёт, на голову наступят и утопят…

После трапезы я попросила Явора остаться. Он побледнел слишком румяными щеками, что тоже свидетельствовало в пользу моей догадки.

– Тебе зачем дядя мужнин? – спросил, вроде играя, Бел, но он взволновался, боится, что я выдам себя.

– Я, Белогор-кудесник, кое-чему на Солнечных дворах ваших научилась, хочу поговорить о здоровье дорогого дядюшки, – улыбнулась я.

Но Бел смотрит всё же напряжённо, глубиной своих глаз, тогда, подойдя к нему, я сжала его запястье, но продолжила говорить игриво, глядя при этом в глаза Белу, так, чтобы он понял, что я вовсе не собираюсь раскрываться:

– Ты сам великий лекарь, Белогор, останься, проверь мою догадку? Или?

– И давно ты на Солнечном дворе помогала? – Бел говорит совсем не о том, что думает…

– Пять лет. Жрецы ценили меня.

Мы с Белом смотрим друг на друга. Твои глаза, Бел, я все эти годы не вспоминала их, потому что не надеялась увидеть никогда… Ну, же, Бел, прочти мои мысли! Ты сможешь. Кто другой не сможет, ты сможешь…

– Ладно, царица, зайди после беседы вашей, поделись, до полудня время есть… – Понял, слава Богу…

А я не понял. Я смотрю на свою мудрёную жену, Солнечный двор? Как это понимать? Она из лекарских помощниц? Почётное занятие… не каждую берут, отбор проходят помощники и помощницы жрецов Солнца. «Жрецы ценили»… чё?! И на чёрта ей Явор?!

С Белогором так смотрят… не будешь ревновать… да я щас чокнусь уже от ревности! Явора зачем-то в оборот берёт, Белогора за руку держит, и стоят так близко, в глаза глядят друг другу… Конечно, он с детства её знает… Её семья в общем-то…

Но Доброгневе это тоже не очень нравится, похоже, она нахмурилась, бледнея, глядя на Белогора и Авиллу. Она-то… или… Что-то с Белогором у неё? Два жреца главных… а если они против меня

объединились?..

На воздух выйти надо. Подожду телохранительницу мою на воле…

Виновен! Всё, попался ты, Явор, виновен! Но только я ничем не должна показать, что держу тебя за хвост, всего зверя надо поймать и весь замысел оценить…

– Ты нездоров, Явор, – спокойно сказала я, глядя внимательно в его голубые глаза, немного выкаченные их орбит. – Что ты так смотришь, испугался чего? – я улыбнулась и подошла ближе. – Позволишь? – я тронула его кожу: так и есть очень сухая, ломкая даже, как пересохший у очага пергамент.

Явор поднял глаза на меня.

– Воды много пьёшь? – спросила я.

– Очень? Измучился с этим… – растеряно признался Явор. Другого разговора ждал, вот и напугался… Вот и хорошо, бойся, мне виднее нутро твоё так.

– Особенно, если много сладкого ешь?

– Да. Тогда вообще…

– Кожа зудит? Бывает такое?

– Так.

– Давно это с тобой?

Он задумался на миг:

– Да… года с полтора, может два…

– Ясно, сахарная болезнь у тебя, Явор. Ты перестань сладкое есть. И ещё: трав дам тебе и скажу, как пить, здоров будешь. Только пей каждый день по солнцу, иначе опять будешь болеть, понял?

Он изумлённо смотрит на меня:

– В самом деле, вылечусь?

– Не веришь? Через месяц скажешь, лучше или нет, – я улыбнулась.

Вот и хорошо, врагов надо держать поближе, чтобы каждый их шаг видеть и предполагать.

Он улыбнулся, совладал с собой, играет отменно. Кто же с тобой ещё, Явор Мудрый? Я похлопала его по руке.

– Выздоравливай, дядюшка. Айда на улицу, солнце сегодня, охоты хотели, меня возьмёте? Давно в седле не сиживала, – я смотрю на него как можно более невинно.

Явор поднялся, высоченный, как все они в этой семье. Улыбается по-прежнему, смотрит на меня, буравя глазами:

– Стало быть, понравился тебе Ориксай, вижу, поладили вы, – он, явно любопытствуя, разглядывает на меня.

– Женщина что кошка, кто ласкает, к тому и льнёт… – ответила я. – Мне какой тут ещё путь, меня не спрашивали же, отдали мужу и всё, а… от царицы любви не требуют. Так ведь?

– Так. Требуют верности, – сказал Явор, продолжая вроде улыбаться, но сверлит меня жгучим взглядом.

Вот-вот, говори ещё, Явор Мудрый, моего умишка мало, чтобы понимать, что ты затеял, я улыбнулась простодушно, но, очевидно, что он… Он знает о нас с Яваном. Вот что. Он его козырем держит… его козырь против меня. Хорошо. Хорошо, что я знаю это теперь… вот только откуда он о Яване узнал? Или они вместе затеяли всё это…

Вместе? Не может быть, чтобы вместе… Яван искренний человек, он иначе вёл бы себя. Не представляю, чтобы он хладнокровно меня использовал…

Мне всё яснее мой путь и те брёвна, из которых я построю стену вокруг Орлика.