Золото. Назад в СССР 1

Хлебов Адам

Вообще-то, мое пребывание в яранге никак не вязалось с автокатастрофой.

Видимо, авария всё же была галлюцинацией, игрой моего воображения потому что я помнил, как осколки резали кожу на руках и на лице.

Таких ран было множество. А где Катя? Надеюсь, с ней все в порядке…

Сейчас же на руках не было никаких следов травм. Я вытащил руки из под шкур и принялся их рассматривать.

С руками было что-то странное. На них действительно не было ни царапинки, не было и старых шрамов.

Но

я точно помнил, что у меня на руках было два шрама.

Один на правом указательном пальце от неосторожного обращения с «болгаркой». Спасибо провидению, что не оттяпал себе палец.

Второй шрам — на левом запястье, в детстве прорезал себе о кусок металлического оцинкованного листа, который принес отец.

Теперь же их не было. Да и выглядели они, как чужие руки.

Так стоп. Я попробовал вспомнить, где и когда я работал болгаркой, но больше ничего не удалось воскресить в памяти.

Тоже и с оцинкованным листом. Мне подумалось, что всё что я думал про шрамы — это ложные воспоминания. Если нет шрамов на коже — не было ни «болгарки», ни листа.

— А календарь верный?

Таня повела и пожала плечами, словно оскорбившись недоверием.

— Дедушка каждый день отрывает, хотя календарь ему и не нужен.

Ну да, многие старики по старой памяти заказывают отрывные календари. Это их связь с прошлым.

Человечество уже давно определяет дату в интернете при помощи смартфонов и компьютеров. Но Таня продолжила, чем снова удивила меня.

— Его календарь стадо определяет.

— Это как?

— Выкван смотрит, что делает олений вожак, как ест, что ест и так определяет месяц и день.

— Ага, здорово, понял. А ты его внучка. Верно? А где он сам?

— Он тушей оленя занимается.

— Ты с ним живешь?

— Нет. Я вообще Городе живу. Я каждый год к нему летом на каникулы приезжаю.

— Здорово. Учишься?

— В педагогическом на первом курсе.

— А ты?

— Я давно отучился.

— На геолога?

Я задумался. Я снова ничего не помнил. Но на автомате зачем-то сказал:

— На инженера-геолога.

— Тебе сейчас спать захочется, отвар начнет действие. Ты ложись, спи набирайся сил.

Она улыбнулась запахнула полог и через несколько минут действительно почувствовал, как сон сморил меня.

* * *

Когда я снова проснулся, то почувствовал себя значительно лучше.

Внутри полога царил полумрак, как в большом сундуке. Я лежал и слышал, как снаружи из яранги доносится громкое бульканье.

Пошевелив ногами и руками, почувствовал прилив сил. Теперь я мог попробовать сесть самостоятельно. Я потянул плечи и корпус вверх, у меня всё получилось.

Я отогнул покрывало свисающее сверху моего укрытия и высунул голову. Прямо передо мной сидела Таня.

Судя по всему она помешивала варящийся суп или бульон в котелке средних размером. Сидя на коленях, спиной ко мне девушка не заметила, как я очнулся.

Одной рукой она опиралась на бедро. Во второй держала длинную деревянную ложку.

Я замер. Меня заворожило это зрелище. Девушка была по пояс обнажена.

На ногах у нее были одеты легкие штаны, а спина, грудь и плечи были совершенно голыми, если не считать ожерелья из костяных бус на шее, и таких же браслетов на запястьях.

Я уставился на ее смуглое плечо, на котором играли отблески света, часть лица с длинными черными ресницами, насколько их можно было увидеть сзади.

С каким-то расслабленным изумлением я восхищенно рассматривал ее идеально гладкую кожу, тонкую шею, стройную спину, выступы позвонков, талию, изумительно расширяющуюся к бедрам и стопы, одетые в легкую обувь из оленей кожи.

Наконец, Таня почувствовала мой взгляд. Сначала она опустила взор вниз и назад, потом медленно повернулась.

Несколько мгновений мы смотрели в упор друг на друга. Её глаза были настолько глубокими, что глядя в них, я почувствовал будто мое сердце падает в пропасть.

Мне хотелось отвести взгляд, мне казалось, что я смущаю ее, но я не мог пошевелиться. По-моему, она чувствовала тоже самое.

Девушка разжала темно-бордовые, как бы запекшиеся губы, улыбнулась и, повернувшись ко мне спиной, подняла валявшуюся рядом рубашку.

Она встала и ловко накинула ее на себя через голову.

Теперь пришла моя очередь чувствовать взгляд старика на себе. Он сидел справа от полога и всё это время молча наблюдал за нами.

Мне стало жутко неудобно, я суетливо дернулся назад и исчез за покрывалом полога.

Черт. Вспомнил! Ну них это считается нормальным. Женщина среди своих, в окружении своей семьи может сидеть обнаженной по пояс по старому обычаю их племени.

Странно, что они считают меня своим.

— Выходи, если чувствуешь силы и голод. Мясо есть будешь. Тынатвал тебе по старинному кочевому рецепту готовит, внучку её прабабка научила. У нас в роду все этот рецепт знают.

Я немного замешкался, а потом выполз на четвереньках из полога, запутавшись ногами в шкуре.

Таня прыснула от смеха, прикрыла ладонью рот и посмотрела на деда.

Выкван сидел с каменным выражением лица, но в его взгляде не было ни осуждения, ни агрессии, ни насмешки.

Старик переводил глаза с Тани на меня и снова смотрел на внучку. В них читалась любовь и мудрость, равная знанию законов всей вселенной целиком.

В его глубоких морщинах на мясистом лице была пережита, изложена и зашифрована вся философия мира. Будто он знал судьбу каждого из людей наперед.