Золото. Назад в СССР 2
Шрифт:
Когда мы загружались, я на всякий случай очень внимательно осмотрел улицу, чтобы убедиться в том, что за нами никто не следит.
Тот самый врач, который увидел клофелин, сел на пассажирское место впереди рядом с водителем, а мы с Аленой поехали в салоне вместе с Гибаряном.
Мой друг пока не приходил в сознание, что было не очень здорово, но я был уверен в Алене и знал, что она действительно не оставит его ни на минуту и сделает все возможное для его выздоровления.
Оказалось, что она должна была завтра уходить в отпуск, первый за два
Человек не мог не ходить в отпуск, но в прошлом году она также отказалась из-за эпидемии гепатита А у местных детей.
Алена сосредоточенно выслушала мой рассказ про Марину, людей охотящихся за координатами месторождений и последние события.
Самую жесть я опускал, но сказал ей достаточно для того, чтобы она понимала серьезность ситуации.
Она была моим уязвимым местом, но я не стал говорить об этом и пугать девушку.
Ее сосредоточенность умение внимательно слушать, говорили о том, что она не только не только не робкого десятка — врачи редко когда бывают трусами и трусихами, но и том, что она не глупа.
К самолету мы подкатили уже почти перед самым вылетом. Пилоты встретили нас у трапа в кукурузник — транспортно пассажирского варианта АН-2 и помогли занести носилки в самолет.
Перед выходом из салона я повернулся к пассажирам, пожелал всем хорошего полета и помахал рукой.
Сегодняшним рейсом улетало немало моих знакомых, в том числе и трое инструкторов горноспасательного дела, с которым мы ходили в поисковую операцию за Гибаряном.
Он смотрели на моего напарника обеспокоенно, но я не стал ничего объяснять.
— Ребят, по прилету помогите пожалуйста с выгрузкой Алене Сергеевне.
— Спит? Мог бы и не говорить, сделаем, конечно, — ответил Степан.
Как я и предполагал Марина на рейс не явилась. Ее не было в салоне. Видимо она настолько испугалась, того что я ее увидел выходящей из поликлиники, что решила не рисковать и спрятаться.
Был еще мизерный шанс, что она закочит на посадку в самую последнюю секунду, но интуиция оповещала, что она не рядом, а год-то далеко.
У нее все еще была возможность улизнуть на кораблях, наверняка она воспользуется ею.
Я вышел из салона наружу на улицу
Алена подошла ко мне поближе.
— Обними меня, — чуть слышно сказала мне девушка.
Я посмотрел на иллюминаторы самолета. На нас смотрели несколько пар глаз.
Загудел ускоряясь маховик стартера, потом фрикцион подхватил ось и начал вращать винты. АН-2 чихнул облаком сизого дыма, немного завибрировал, словно ежился от холода и с громким тарахтением начал разгонять двигатель.
Самолет помахал частями хвоста и крыльев — пилот поверил рули и закрылки. Движок едва заметно подтраивал.
Алена прильнула ко мне, я обнял ее за плечи. Это было безумно приятное ощущение.
Почувствовать прикосновение ее тела к моему, пусть даже через плотную верхнюю одежду, было сродни зарядке невероятной энергией.
Внутри все пело и разливалось теплом от груди к другим частях тела.
Второй пилот махал рукой и попросил Алену подняться на борт.
Машина работала в режиме прогрева двигателя и вскоре перестала троить, выйдя на стабильный режим работы.
— Осторожней, береги себя, — перекрикивал я рев дигателя, — буду ждать от тебя новостей, через поликлинику. Если будет возможность — держи меня в курсе дела раз в день. Я тоже в ответ буду тебе рассказывать про то, что происходит здесь.
Она прижалась и нежно поцеловала меня в щеку. Я поймал на себе грустный взгляд врача из поликлиники. Видно, что он безответно страдал по заведующей поликлиники.
Алена поднялась на борт и не оглядываясь прошла в салон. Пилот закрыл и запер дверь. Через минуту самолет стал выруливать на взлетную полосу.
Доехав на подпрыгивающих колесах, в начало взлетки, «кукурузник» неспешно развернулся носом на запад. Сделав небольшую паузу, он начал короткий разбег.
Издалека казалось, что машина делает это размеренно и торжественно. Пробежав метров двести АН оторвался от земли и начал набирать высоту.
— Ну с Богом, — услышал я голос врача с которым мы ехали в УАЗике, — Куда тебя подбросить, герой-любовник? — делано тяжело вздохнул.
Я посмотрел на часы. Собрание в актовом зале уже началось и я на него опоздал.
— Завидуем молча, — ответил я как ни в чем, не бывало, — было бы здорово, если вы могли бы меня высадить у здание Геологического Управления.
— Поехали, бродяга! — он накинул руку мне на плечо, что просто означало дружеское расположение этого человека ко мне, — повезло же тебе с Аленой Сергеевной. Вот скажи мне, что она в тебе такого нашла? Я к ней, на каких только конях не подъезжал и на белых и на хромых.
— Ты коня с козой не спутал? Неудачник? — улыбнулся я.
— Может и спутал.
— Вот и весь ответ. Нужно было не на конях и козах, а на своих двоих. Но теперь поздняк метаться.
— Спасибо утешил. Он протянул руку, — Николай.
Так я познакомился с замечательным тридцатилетним хирургом Колей Верещагиным, который приехал в Поселок по распределению не раздумывая.
Он был единственным на своем курсе первого Ленинградского Меда, кто отказался от повторной «жеребьевки». Место своей будущей работы молодые врачи выбирали, вытягивая записочки из общего котелка.
Каждый имел право на повторную попытку, если первая оказалась неудачной. То есть, человек тянул записку, разворачивал, читал, если ему не нравилось, то он мог молча сложить, положить обратно и еще раз вытянуть.
Такую роскошь выбора предоставлял далеко не каждый ВУЗ в стране.
Верещагин оказался отличным товарищем с отменным чувством юмора и талантливым врачом. Все знают, что врачи делятся на три категории: «врач от Бога», «врач — ну, с Богом!» и «врач — не дай Бог!».
Коля Верещагин был «Врач от Бога», что потом еще не раз мне доказал.