Золото. Назад в СССР 2
Шрифт:
— Я не утверждаю, что это так, но фиксирую тот факт, что отношения были очень напряженными. Кроме братьев Мухутаровых есть еще проблемы. Один из Бондаренко утверждает, что видел самородок Перовича у Алеева. Тот украл его. Бондаренко считает, что из-за того, что не сумел заработать на калым. Он же жениться собрался. Вполне возможно, что боязнь быть разоблаченным послужила мотивом убийства. Но в этом нет стопроцентной ясности, тем более уверенности.
— Как ты ты узнал, что Алеев украл самородок? Кроме слов Бондаренко
— Пока нет, но думаю, что нам с ним нужно поговорить.
— Не верю я Бондаренко, он мог оговорить. После того, как я нашел у него второй самородок, видеть его не могу. Он с таким же успехом мог и на меня показать.
— На вас вряд ли.
— Это почему?
— Да кто поверит с вашей репутацией. Вы наоборот шум подняли бы моментально и прилюдно конфисковали бы золото у старика, так же как вы поступили с Бондаренко.
— Ну тут, наверно, ты прав, но с Бондаренко оговорить станется.
— Александр Иванович, я заранее попрошу у вас прощения, но я просто обязан задать вам два вопроса.
Он снова остановился
— Ну? — Семягин этой фразой как бы предложил мне опросить себя.
— Я знаю как вы относитесь к Лорткипанидзе, и помню, что он часто, если не всегда, бравировал тем, что якобы знает о результатах ваших экспедиций до их завершения. Лично я в этом вопросе на вашей стороне, как и большинство инженеров в Геологическом Управлении. Но подозревали ли вы Федора Петровича в сливе информации Левану Шалвовичу? Ведь очевидно, что ему кто-то докладывал.
— Вот оно что…
Он посмотрел мне в глаза и как-то вымученно улыбнулся.
— Ты и меня подозреваешь…
— Александр Иванович, я просто хочу понять и ни в чем вас не обвиняю.
Он с трудом скрыл свою досаду. Но она легко читалась в его взгляде.
— Знаешь, я мог бы подумать на Федора Петровича, но мы уже столько лет вместе и всякое проходили в многочисленных экспедициях, что узнай я, что это он сливал, как ты говоришь, информацию, то скорее бы простил бы его.
— То есть вы не знаете наверняки докладывал ли Петрович Лорткипанидзе или нет?
— У меня нет таких сведений, Илья. Я не знаю, кто стучал Левану. Это могли быть каждый раз разные люди. С некоторых пор мне стало совсем до лампочки мнение Лорткипанидзе.
— Почему?
— Раньше я очень сильно нервничал. Меня прямо бесила такая несправедливость. А потом я понял, что вот эта его опереточная игра работает против него. Многие стали его за эту мелочность, зависть и мстительность презирать. А некоторые ему даже в лицо плевали.
— Неужели? Что правда?
— Да, было такое дело.
— И кто же это был, если не секрет.
— К делу это не относится, но так и быть скажу тебе что два года назад состоялся неприятнейший разговор. Твой шеф, Куницын Владилен Викторович обозвал его лжецом и мерзким прохвостом, сообщил что больше на одном поле с ним срать не сядет и плюнул в его сторону.
— Владилен Викторович? — у меня глаза на лоб полезли. Нет ну я знал, что Куницын в критических ситуациях за словом в карман не лезет, но чтобы плевать?, — на него не похоже. По-моему он не так воспитан.
— Действительно так, ты прав. Он всегда спокоен, уравновешен и деликатен. А тут на тебе. Я тоже сначала не поверил в это. Я сам не видел, но при разговоре присутствовали трое людей, каждый из который рассказывал мне про эту сцену. Тут хочешь не хочешь, а поверишь. Там дело меня тоже касалось, Леван очень некрасив поступил. Но после того случая, мою злобу как рукой сняло.
— Хорошо, про Лорткипанидзе и Петровича понятно, а можно еще про самородок спросить.
— Спрашивай.
— Насколько я знаю Федор Петрович с вами с самых первых геологоразведочных экспедиций. Верно?
— Верно.
— Что вы почувствовали, когда узнали, что этот талисман-самородок был нелегально добыт в вашей самой первой экспедиции? И фактически, Петрович, все это время вел, как бы это сказать — вел двойную игру. Хотя уверен, что вы считали его своим в доску.
Он сделал паузу перед ответом. Потом будто почувствовав облегчение ответил:
— Не стану скрывать, Илья, что мне было крайне неприятно это узнать. Я, действительно, считал и считаю его своим в доску. Все дело в том, что мы выручали друг друга в ситуациях, когда это был совершенно не выгодно обоими ни с какой точки зрения. Так могут поступать только друзья и близкие люди.
— Но самородок?
— Человек — это слабая душа. Не помню, кто это сказал. Все эти наши бедолаги не могут противостоять искушению. Они, как правило не имеют ни кола, ни двора. Хочется им «богатства». Да и духовно, не скажу что они щедро одарены.
— Оправдываете ли вы его поступок?
— Я нисколько не снимаю вины с Федора Петровича. Но тем не менее, я понимаю причины, которые толкнули его на это. жадность и глупость. У меня это не первый случай. были и другие воры, которые пытались спрятать, утаить и перепродать найденное золото. Но правда всегда рано и поздно всплывала на поверхность. Так же как и сейчас с этим самородком, который нашел и утаил старик.
— Чтобы бы сделали, узнав об этом самородке до экспедиции?
— Я бы заставил его пойти в милицию.
— И всё?
— Ты хочешь знать, мог ли я убить его за это? Нет, конечно. Сердился ли я на него? Да. Но судя по всему, его уже в это время не было в живых.
Моя интуиция подсказывала, что Семягин говорит искренно и я решил ей довериться.
— Еще вопросы есть? — он шел и не смотрел на меня.
— Нет, Александр Иванович. Спасибо большое, пока все ясно.
— Что ты думаешь, насчет Романа?